Чужие в городе

Литэм Джонатан

– Ладно, если скиснешь, поошивайся тут. Может, у Кромера работенка найдется – подметать или еще чего-нибудь. Я хочу сделать этих гадов.

– А Боюсь тебе больше не нравится, – заметил я.

– А когда он мне нравился? – спросила Глория.

Во второй половине дня слетели еще трое. Боюсь распинался насчет выносливости, а я думал, до чего же все-таки легче живется на свете городским, чем нам с Глорией. А может, нет худа без добра – у нас теперь шанс появился? Вот, наверное, почему Глория думает, что способна победить.

А

я в свои силы не шибко верил. Я так вымотался, что даже не мог кемарить в перерывах; просто лежал и слушал Боюся. Или сэндвичи жрал. Меня от них уже подташнивало.

Кромер с Джильмартином снова подготовили какую-то сценку, но меня на этот раз не позвали. Да и не очень-то хотелось. На хрена мне монеты, брошенные зеваками? Пройти бы до конца…

Если я построю города у воды, чума погубит мой народ, если я построю города на склонах гор, вулканы погубят мой народ, если я построю города на равнине, придут соседние племена и вырежут мой народ, блин, как меня мутит от всей этой лабуды!

– Когда Глория победит, можно будет пожить в городе, – сказал я. – Даже работу найти, если, конечно, тут есть работа. А Лэйн, если не захочет к предкам вернуться, останется с нами.

– Ты сам можешь победить, – сказал мистер Апчхи.

– Я-то вряд ли, а вот Глория – может.

Зачем Льюис топает по Марсу? Чтобы попасть на ту сторону. Ха-ха.

Я вышел на перерыв и услышал крики Глории. Сорвал с себя провода, подбежал глянуть, в чем дело. За окнами уже светало, в кегельбане почти не осталось зрителей.

– Она жульничает! – Глория лупила Кромера, а тот пятился, потому что она здорово вышла из себя. – Эта сука – подсадка! Ты ей даешь спать!
–

Глория показала на Энн Из Фургона. – Она тут дрыхнет, а ты по ее монитору запись мотаешь! Сволочи, жулье!

Смущенная Энн сидела на раме и помалкивала.

– Шулера гребаные! – кричала Глория. – Мухлевщики!

Кромер схватил ее за руки:

– Полегче, девочка, полегче! У тебя, наверное, виртуальный психоз.

– Хватит мне мозги пачкать, ты, козел! – Глория вырвалась и кинулась в зрительный зал. Там сидел мистер Уоррен, смотрел на нее и держал шляпу на коленях. Я побежал за Глорией, окликнул ее, но она бросила «отстань!» и повернулась к мистеру Уоррену.

– Вы же видели? Правда? Видели?

– Виноват? – промямлил мистер Уоррен.

– Вы должны были видеть! Что она совсем не шевелится. Мистер Уоррен, ну давайте, скажите этим кидалам, что видели! Если скажете, я с вами пойду, честное слово!

– Виноват, милочка, но я смотрел на вас.

Кромер отшвырнул меня с дороги и облапил Глорию сзади.

– Девочка, уймись, по-хорошему прошу. Это галлюцинации. Ты виртуально-ненормальная. Мы ведь сразу заметили, что у тебя чердак малость набекрень. – Он говорил тихо, но твердо. – Еще раз сорвешься, и мы тебя выкинем, понятно? Ну все. Успокойся и поди поспи. Надо отдохнуть.

– Сволочь, – сказала Глория.

– Я, конечно, сволочь,

зато ты уже глюки ловишь. – Он крепко держал

Глорию за запястье, она дернулась раза два и обмякла.

Мистер Уоррен встал и надел шляпу:

– До завтра, милочка. И не волнуйтесь вы так. Я болею за вас. – Он вышел. Глория на него даже не взглянула.

Кромер отвел ее к раскладушке, и тут мне вдруг стало не до них. Почему не слышно Боюся? Может, потому, что публика почти вся разошлась? Было б сейчас народу побольше, он бы соловьем разливался, старался внушить, что мы опять разыграли дармовое представление.

Тут я огляделся и понял, что двоих не хватает. Боюся и Лэйн.

Я нашел Эда и спросил:

– А что, Лэйн слетела?

– Нет, – ответил он.

– А ты не можешь как-нибудь узнать, Энн – подсадка или честно играет? – спросил я мистера Апчхи.

– Я бы вам с Глорией охотно помог, но, к сожалению, не знаю, как это сделать, – сказал он. – Я не могу побывать у Энн. Надо, чтобы она у меня побывала. А у меня никто не бывает, кроме тебя. – Он подпрыгнул и быстро двинулся взад-вперед на всех пяти картинках. – Я был бы очень рад познакомиться с Глорией и Лэйн.

– Давай не будем про Лэйн, – попросил я.

В перерыве я не увидел Боюся. Он торчал снаружи – с зеваками болтал, не в микрофон, а с глазу на глаз. А они его хвалили, благодарили, руку пожимали – как будто это не мы, а он в скафандре парился.

Нас, марафонцев, осталось всего восемь. В том числе и Лэйн, но она меня больше не интересовала.

К раскладушке я даже не подходил. Все равно бы не уснул – просто лежал бы и думал. Я отправился в ванную – ополоснуться прямо в скафандре, который мне давно осточертел, и это еще мягко сказано. Я ведь его с начала марафона не снимал.

В ванной я глянул в крошечное оконце, за ним уже серел рассвет. Я подумал, что пять дней кряду не выходил из этого дома. Не выходил, даже когда на Марс попадал или еще куда-нибудь.

Когда вернулся, Глория спала, и я вдруг неожиданно подумал, что могу победить. Может, я незаметно для себя понял, что Глории уже не выиграть, вот и пришла такая мысль – самому победить?

Обнаружил я это не сразу, потому что сначала побывал в других местах.

Мистер Апчхи взял с меня обещание, бывая у него, всегда рассказывать что-нибудь новенькое, и теперь я в каждом сеансе выдвигал несколько ящиков.

Я попал в игру с танками – скучища жуткая. Потом набрел на местечко под названием «Музей американской истории в крови и воске» и там спас от пули президента Линкольна. Еще я раза два пытался спасти президента Кеннеди, а потом бросил это занятие. Когда удавалось сорвать покушение, Кеннеди приканчивали каким-нибудь другим способом. Уж не знаю, в чем тут дело.

Короче, я решил рассказать об этом и еще кой о чем мистеру Апчхи, залез в его ящик, дотронулся до нужных цифр. И увидел не пять привычных картинок, а их кусочки, тонкие белые полоски по краю черного пятна.