Чужое отражение
Шрифт:
Я больше не слушаю его, боюсь слушать… Задержав дыхание, прислушиваюсь только к разноголосому шуму в ушах.
Не решаюсь повернуться к Марку, но бессознательно моя рука снова резко взлетает вверх, потирая ноющую шею. Краем глаза замечаю ответное движение рядом и, все-таки, разворачиваюсь к нему, замечая пугающий меня хищный азарт, который смог растопить арктический лед в его
Стоимость взлетает в геометрической прогрессии и, постепенно, желающих заполучить колье становится все меньше…
Горячность, с которой Марк вцепился именно в этот лот нельзя скрыть. Он поднимает уже не табличку, а просто пальцы вверх, повышая ставку, перебивая единственно оставшегося оппонента – того самого привлекательного блондина, которого мне, вернее самой Дарье, приписывают в любовники.
Зал ахает и замирает… А я крепко зажмуриваю свои глаза, больше не желая быть невольным участником этого захватывающего представления.
– И снова, в этот вечер, нас удивляет своей щедростью Марк Эмильевич Беркутов, – громко оповещает лицитатор, – раз… – глухой удар молотка разносится по гулкому помещению, и я вздрагиваю, – два… три… Продано!
Зал взрывается шквалом громких аплодисментов, а я так и продолжаю сидеть с закрытыми глазами, чувствуя тянущую боль в каждой мышце от сильнейшего перенапряжения. Не смотрю на него даже тогда, когда ощущаю, как он склоняется ко мне, своим порывистым дыханием шевеля волосы у меня на виске.
– Тебе не понравилась сама оплата за твои услуги? – язвительно шепчет он. – Или ты просто таким способом решила напомнить мне о том, что произошло между нами наверху? … Так я не забыл… Можем повторить и именно с этой побрякушкой.
Меня видимо передернуло…
– Как ты сказал? – так же тихо, но больше не скрывая своего раздражения, ответила я, – Заслужила? Пусть будет так! Раз заслужила, то оно мое, поэтому я его продала… Мне такие воспоминания ни к чему. А на счет твоего абсурдного предложения… Пусть теперь, как ты говоришь, эту побрякушку так же «заслужит» кто-нибудь другой, например, твоя Ливия!
***
Его приглушённый смех, с нескрываемыми нотками едкой иронии, так и продолжал звучать у меня в ушах всю
Не слежу за сверкающими фонарями, разноцветной от многочисленных автомобильных огней, Дворцовой набережной, по которой мы проезжаем. Без трепетного восторга смотрю на символ города – уже разведенный Дворцовый мост потому, что перед глазами, влажными от скопившихся, но еще не пролитых слез, мелькает калейдоскоп из размытых картинок. Пробую стряхнуть их с веера потяжелевших ресниц, поэтому часто моргаю, но эти, даже незначительные движения лишь провоцируют первую слезинку, которая скатывается по моей щеке. Отчетливо ощущаю ее влажную дорожку, поэтому прикасаюсь к своей коже пальцами, стараясь смахнуть непрошенную крупную каплю, но не нахожу ее… Она все-таки есть, но там, внутри меня, стекает по изнанке моих щек, царапая по оголенным нервам…
– К самолету? – бесцветно спрашивает у Марка Богдан.
Я стала привыкать к его безжизненному голосу и перестала каждый раз вздрагивать, неожиданно услышав его невыразительный тембр.
– Нет, дома переночуем, – холодно бросил тот.
Тихо прозвучавший ответ в теплом, уютном салоне автомобиля заморозил мои внутренности. Сердце замерло, трусливо пропуская удары, в ожидании унизительного продолжения…
– Завтра с утра вылетаем, – закончил Марк.
Я прерывисто выдохнула, в ожидании его ответа, все это время, задерживая свое дыхание. После всего случившегося со мной, я не хотела находиться с ним на замкнутой территории его, пусть и многокомнатной квартиры. Да что там! Я не желала быть с ним рядом в одном районе, в одном городе, и меня начинало внутренне потряхивать только от одной мысли о том, что мы с ним окажемся в одной комнате…
Конец ознакомительного фрагмента.