Чужой мир
Шрифт:
– Я вообще не добавлю сахар, оставив выбор за вами.
– Ну ладно! – самодовольно ответила она. – Быть может, уже на «ты»?
– Если вам так проще, то давайте на «ты», – не отвлекаясь от дороги, ответил Сергей.
– Но ко мне опять обратился на «вы».
– Серьезно? С этого момента буду к вам обращаться на «ты».
Дарина снова улыбнулась, восприняв неспособность Сергея перейти на «ты» как крайнюю степень воспитанности. «Если
Подъехав к воротам, ведущим на территорию ордена, Сергей остановился у КПП и опустил стекло.
– Доброй ночи! – крикнул он охраннику.
Охранник посмотрел на него, затем перевел взгляд на Дарину.
– Вы с гостьей? – спросил охранник, наведя телефон на Дарину.
– Да. Сегодня я не один, – ответил Сергей.
Охранник с интересом уставился в телефон. Дарина поняла, что он вычитывает ее биографию и, естественно, выписанные на нее протоколы.
– Вы уверены? – подозрительно уставившись на Сергея, спросил он.
– Еще бы!
– Я буду вынужден сообщить начальству о вашей гостье.
– Это не изменит ситуации. Я сейчас еду с ней к себе в жилище.
Охранник нажал на кнопку, и ворота медленно начали открываться.
Проезжая по территории ордена, Дарина обратила внимание на то, что здесь все выглядит иначе. На тротуарах нет ни единой бумажки, каждые десять метров стоят столбы, освещающие пешеходную зону. Даже с учетом дождя здесь очень много людей. Они с зонтиками гуляют парами, некоторые из них везут какую-то колесницу перед собой, накрытую пленкой с отверстием в центре.
– Это что такое? – спросила Дарина, указав на четырехколесное устройство.
– Это коляска. В ней лежит новорожденный ребенок. Часто родители по вечерам прогуливаются с коляской, чтобы ребенок засыпал на свежем воздухе.
– Свежий воздух? Вокруг множество заводов, откуда ему быть тут свежим?
– Видишь, на заборе прикреплены большие устройства? – сказал Сергей, указав рукой на одно из них. – Это воздухоочистители. Они подавляют вредные вещества в атмосфере, преобразуя их в чистый воздух без примесей. Здесь, в ордене, если сравнивать с внешним миром, все немного иначе устроено.
На Дарину нахлынули негативные эмоции, но она пыталась убить их в себе, понимая, что ненависть ничего не исправит.
– Ты считаешь это нормой? – спросила она Сергея.
– Что именно?
– То, что за пределами этой территории люди задыхаются из-за вредных выбросов заводов, буквально напичканных по всему миру? А вы здесь живете припеваючи!
– Будь моя воля, я бы изменил ситуацию. Но я фактически такой же, как ты. Я рядовой сотрудник ордена.
– А почему вы ничего не измените? Ах да, у вас ведь здесь другая жизнь! Каждый из вас может преспокойно нянчить собственных детей, наслаждаться прикосновениями
– Я вырос так же, как и ты – в детородном доме. Моя мама жила неподалеку от тебя. Но я постарался пробиться в орден, и у меня получилось. Разве здесь есть моя вина? Моя вина в том, что я живу немного иначе? Или я перестал после этого быть человеком?
– Нет, не перестал. Но я ненавижу несправедливость.
– Все очень тонко в вопросе справедливости. Посмотри вокруг: по улицам внешнего мира ходят неадекватные люди, тыкающие в друг друга телефоном, ради того, чтобы убедиться, что прохожий хуже его. Я постоянно нахожусь во внешнем мире, и нет ни одного дня, в котором я не видел бы прохожих, оскорбляющих друг друга. Если бы дурманящие мозг воды и таблетки были доступны им, то они бы лежали под своими подъездами, не приходя никогда в себя. Есть единицы смыслящих людей, но они ничто по сравнению с сотнями, тысячами невменяемых. Они находятся в тени, а чтобы их отобрать и перевезти сюда, не хватит ни сил, ни времени. У каждого из нас есть сорок лет, двадцать из которых мы проводим в осознанном состоянии.
– Я все равно считаю это несправедливостью! – стояла на своем Дарина. – Нет ничего хорошего в том, что детей забирают у женщин. Так же, как и ненормально то, что человек живет сорок лет. У человека гораздо больший ресурс, просто его искусственно подавляют с помощью вакцины, которую вкалывают при рождении.
– Я знаю. Но никто ничего с этим поделать не сможет. Таковы условия игры. Глупо эмоционировать из-за того, что невозможно изменить.
– Все в этой жизни можно!
Сергей припарковался на одном из свободных мест у подъезда дома, в котором он живет. Открыв перед Дариной дверь, он взял ее за ручку и помог выйти из машины. Затем, открыв перед ней подъездную дверь, пустил ее в дом.
В подъезде ярко горел свет, и стены его были красиво изрисованы разного рода рисунками: от пестрых завитушек до портретов неизвестных Дарине людей. В нем было очень чисто и тепло. Дарина никогда не предполагала, что жилища могут быть в таком идеальном виде.
– А чей это портрет? – спросила Дарина, подойдя к лифту.
– Это верховный главнокомандующий ордена.
– Никогда его не видела.
– Во внешнем мире его образ стараются игнорировать в целях безопасности. Так как мы и есть орден, то портреты главнокомандующего расписаны по всем подъездам; на плакатах в основном его облик. Даже в квартирах мы обязаны иметь его портрет, тем самым проявляя свою преданность ордену.
Они поднялись на нужный этаж, и Сергей открыл дверь, ведущую в квартиру.
Ступив за ее порог, Дарина удивилась тому, что увидела. Это те самые квартиры, о которых она читала в книжках. Квартира Сергея состояла из двух комнат, отдельной просторной кухни и раздельного санузла. Не веря своим глазам, Дарина несколько раз прошлась по комнатам и только после третьего рейда смогла оценить по достоинству его владения: