Чужой среди своих
Шрифт:
– Я не гордый. Сам посмотрю.
Спустился в подвал. Нашел в углу мешки и ящик. Раскрыл первый мешок, потом второй. Вскрыл ящик.
«Что мы имеем? Рация. Несколько комплектов батарей. Три офицерские формы. Одна железнодорожника. Документы. Бланки. Динамит. Капсюли. Оружие. Боеприпасы. Ракетницы. Два финских ножа. Добра много, а толку мало. Где деньги, мать вашу?»
Прихватив пистолет, несколько коробок патронов и ножи, я, сильно разочарованный, вылез из подпола. Теперь оставалась только надежда, что удастся что-нибудь вытрясти у хозяина дома.
– Где деньги храните? Только
Тот, уже придя в себя, нагло рассмеялся:
– А если и так?
– Зря ты это… – сказал я укоризненно, затыкая ему рот. – Я же по-хорошему хотел.
Спустя десять минут его тело непроизвольно затряслось мелкой дрожью, а в широко открытых от боли глазах застыл ужас. Я поинтересовался:
– Еще?
Он закрутил головой. Я вытащил кляп. Чередуя стоны и слова, он выложил мне, где хранит свои личные сокровища.
– Речь не б этом! Меня интересует место, где ваш главный хранит деньги. Адрес. Понял? Если прямо сейчас не скажешь, возьмусь за тебя по-настоящему.
При моей угрозе его лицо прямо посерело от страха.
– Не знаю! Христом Богом клянусь, не знаю! Человек время от времени приходит, передает для меня деньги и «посылки», как он их называет. Чемоданчик-посылку я должен передать человеку, назвавшему пароль. Это все, что знаю! Поверьте мне! Чем хотите поклянусь!
Я задумался. В его словах была логика. Деньги, как основной инструмент управления, действительно должны быть только у резидента.
– А кто ваш главный?
– Не знаю. Истинный крест, не знаю!
– Знаешь, я тебе начинаю верить.
Найдя его тайник, выудил оттуда четыре пачки пятирублевок и около десятка царских золотых монет. Вернувшись к пленнику, спросил:
– Золото откуда?
Что-то мелькнуло в его глазах, но после моего покачивания головой, означающего, что если соврет, только хуже будет, он быстро ответил:
– Мне месяца два тому назад приказали найти человека, через которого можно будет доставать золото и драгоценности. У Соньки Завирухиной, из шестого дома, есть брат. У него есть двое сыновей. Один из них работает в комиссионном магазине. Она сама хвасталась своим племянником. Тот, говорила, живет, словно сыр в масле катается. Про золото она, конечно, не говорила, но догадаться можно было. Идти мне к нему было не с руки, поэтому я просто передал адрес комиссионки, а также имя и фамилию племянника.
– Почему не с руки? Ты же честный советский труженик. М-м-м… «Денег я накопил – мешок золота купил». Как тебе?
– Теряюсь я в этом проклятом городе. Улица на улице, где что – не поймешь. Люди непонятные. Бога забыли! Тьфу, нехристи!
– Адрес и фамилия продавца!
Он сказал.
– Ручка и бумага есть?
Нашелся чистый лист и карандаш. Четкими, почти печатными буквами я вкратце изложил на бумаге все то, что мне рассказал Архипов. Практически он мало что знал. Дописал адрес второго агента, квартирующего у бабушки Тимофея. Отложив листок, встал из-за стола, подошел к Архипову. Достал нож.
– Ты чего, паря?! Я тебе все как на духу рассказал! Не бери грех на…
Я проехал несколько остановок, пока не увидел на углу деревянную будку телефона. Спрыгнул. Набрал номер. Сонный голос дежурного произнес:
– Милиция. Дежурный…
Не дав договорить, перебил его:
– Дом двенадцать по Домогаровскому переулку! Там человека хотят убить! Срочно езжайте! Дом двенадцать! Домогаровский переулок!
Вернулся в общежитие уже за полночь. Дежурный вахтер, тетя Клава, перед тем как меня впустить, целую лекцию прочла о шалавах. Дескать, пока еще молодой, сначала жизнь свою правильно выстрой, специальностью обзаведись, а вот когда выучишься, человеком станешь, тогда и по девкам можно шастать. Как можно вежливее поблагодарил ее за наставления и отправился в свою комнату. Ребята уже спали. В темноте осторожно подобрался к своей кровати и вдруг увидел, что какая-то наглая свинья на ней спит! Резко схватил за плечо и развернул лицом к себе.
«Так это Костик! Чего он тут? А запашок… Перегар на гектар!»
Присел на край кровати, потряс за плечо. Тот чего-то буркнул, не открывая глаз, и опять повернулся на бок. Выхода не было, и я лег рядом. Как лег, так и уснул. Разбудил меня Сашка Воровский.
– Идешь на лекции?
Я помотал головой, просыпаясь. Тот стоял у моей кровати уже одетый. Смотрел с усмешкой.
– Что уже? – тупо спросил я.
– Уже. Так идешь?
– Позже.
– Как знаешь.
Когда ребята ушли, я растолкал Костю.
– Вставай, пьянчуга!
Тот приоткрыл один глаз и какое-то время смотрел на меня. Потом подскочил на кровати и оглянулся по сторонам. Я с интересом наблюдал за ним.
– Это что? Я в общаге?
– Ты с чего так нализался? С радости или с горя?
– Ох! Голова как болит.
– Пить надо меньше!
– Тебя бы из дому выгнали, ты бы еще не так запил!
– Не понял. Тебя из дому выгнали?
– Не тебя же, – буркнул тезка, морщась и потирая виски. – Сколько времени?
– Время в институте на лекциях сидеть.
– Сам чего там не сидишь?
– Ну ты и нахал. Сначала узурпировал мою кровать, а сейчас на лекции гонишь!
– Извини. Просто поздно было, и я не знал, куда ехать.
– У тебя что, подруг мало?
– Так мне посоветоваться надо было! Черт! Как в горле пересохло! У тебя попить ничего нет?
– Водка.
Костю передернуло.
– Ну и шутки у тебя. И так тошно, а…
Я достал задвинутую под кровать сумку и вытащил оттуда буханку хлеба, три банки тушенки, сало, завернутое в тряпицу, и бутылку водки. Все эти продукты я реквизировал у немецкого шпиона, полагая, что мертвецу они не понадобятся.
– Верю. Не шутишь, – скривился Костя. – А чай есть?
– Все есть. И даже какао с коньяком, – я на секунду задумался. – Черт с тобой! Заодно и сам поем. Одевайся, умывайся и пойдем.
Пока тезка приводил себя в порядок, я думал, что делать с оружием. Расставаться с ним не хотелось, словно ребенку с любимой игрушкой.
«Возьму с собой».
К удивлению Кости, я повел его не в студенческую столовую, а в кафе. Тот сначала залпом выпил два стакана яблочного сока и только потом принялся есть омлет, запивая горячим чаем. Свою порцию я съел быстро и теперь смотрел, как тот нехотя доедал омлет.