Чжуанцзы (перевод Л.Д. Позднеевой)
Шрифт:
Наша жизнь ограниченна, а знания неограниченны {1} . Ограниченному следовать за неограниченным опасно. [Поняв это], совершенствовать знания опасно. Совершая добро, избегай славы, совершая зло, избегай наказания. Если взять за основу главное, можно сохранить [свое] тело, сберечь целостность жизни, можно поддержать родителей, можно дожить до предельного возраста.
Повар царя Прекрасномилостивого {2} принялся разделывать [тушу] быка. Каждый взмах руки и наклон плеча, каждый шаг ноги и сгибание колена сопровождались треском отделяемой от кости кожи, стуком ножа. [Работа шла] в четком ритме, точно танец «В тутовой роще» или «Цзин шоу» {3} .
1. Признание возможности познания объективной истины, которое не позволяет относить Чжуанцзы к релятивистам, как это делают некоторые ученые <(см. также стр. 269-270, 274, Предисловие, стр. 26, прим. 100)>.
2. Прекрасномилостивый (Вэньхой) — комментаторы отождествляют его с царем Милостивым (Хойваном), который правил в Л ян г 370 по 335 г. до н э.
3. Сведений о содержании упоминаемых произведений, не вошедших в «Книгу песен», не сохранилось.
— Ах, как прекрасно! Как совершенно [твое] мастерство! — воскликнул Прекрасномилостивый.
Опустив нож, повар сказал:
— [Я, ваш] слуга, привержен пути более, чем [своему] мастерству! Когда [я, ваш] слуга, стал впервые разделывать быка, то видел лишь тушу, а через три года перестал замечать животное как единое целое. Теперь же я не смотрю [на него], а понимаю [его] разумом {4} , не воспринимаю [его] органами чувств, а действую лишь разумом. Следуя за естественными волокнами, режу сочленения, прохожу в полости, никогда не рублю то, что слишком твердо, — центральные жилы и связки, а тем более — большие кости.
4. Здесь представлена попытка Чжуанцзы объяснить процесс познания как переход от чувственных наблюдений к рациональному обобщению <(ср. «Лецзы», стр. 94-95, гл. 5, прим. 60; Предисловие, стр. 26, прим. 99)>.
Хороший повар режет, [а поэтому] меняет нож раз в год. Посредственный повар рубит, [а потому] меняет нож раз в месяц. Ножу [вашего] слуги ныне девятнадцать лет, [я] разделал им много тысяч бычьих туш, а лезвие у него словно только что заострена на точильном камне.
Между сочленениями есть щели, а острие ножа не имеет утолщения. Когда вводишь в щель тонкое лезвие, места, где погулять ножу, находится с избытком. Поэтому и через девятнадцать лет его лезвие словно только что заострено на точильном камне. Но, несмотря на это, каждый раз, подойдя к сложному сплетению, вижу, как трудно с ним справиться, страшусь и остерегаюсь, не отвожу глаз, веду нож медленно, едва шевеля. И вдруг так быстро заканчиваю разделку, точно рассыпаю ком земли. Подняв нож, я постою, оглянусь по сторонам, пройдусь в нерешительности и, удовлетворенный, оботру нож и спрячу.
— Отлично! — воскликнул Прекрасномилостивый. — Услышав рассказ повара, я понял, как достичь долголетия {5} .
Увидев Правого Наставника, Гунвэнь Высокая Колесница {6} с удивлением спросил:
— Что [ты] за человек? Почему одноногий? {7} От природы или от [руки] человека?
— От природы, не от [руки] человека, — ответил Правый Наставник. — От рождения только одна [нога]. Но по внешнему виду уже можно понять, что это не от [рук] человеческих, а от природы.
5. Средство для достижения долголетия, по признанию царя, — познание законов объективного мира (здесь — анатомии) и умение ими пользоваться для покорения природы, других существ, а также самого себя. Герой притчи — повар, простой человек, умелец.
6. Правый Наставник (Ю Ши), Гунвэнь Высокая Колесница (Сянь) — персонажи с прозвищем, образованным от ранга или присвоенных ему регалий.
7. В древнем Китае преступника, которому отрубали ногу, обращали в раба. Говоря о «внешнем виде», одноногий, по мнению комментаторов, указывает на целостность духовную (собственное достоинство), которой свободный, даже калека, отличался от порабощенного.
Фазан на болоте клюнет [лишь] через десяток шагов, напьется [лишь] через сотню шагов, [но] не хочет, чтобы [его] кормили в клетке. И все же не ценит, что [он] — сам себе хозяин.
[Когда] умер Лаоцзы {8} , явился оплакать его Цинь Свободный от Суеты {9} , трижды возопил и вышел.
— Разве [вы] не были другом учителя? — спросил ученик.
— Был, — ответил Цинь Свободный от Суеты.
— И так [мало] плакали?
8. Во фрагменте опровергается известная легенда о том, что Лаоцзы ушел на запад и больше не возвратился.
9. Цинь Свободный от Суеты (И) — прозвание и взгляды героя указывают на его принадлежность к даосам.
— Да. Сначала я думал, что там его ученики, а теперь понял, что нет. Когда я вошел попрощаться, там были старые, вопившие над ним, словно над родным сыном; были молодые, плакавшие над ним, словно над родной матерью. [Все] они собрались для того, чтобы говорить [там, где] не нужно слов, плакать [там, где] не нужно слез. Это означает бегство от природы, насилие над чувствами, забвение доставшегося [от природы]. В старину это называли карой за отступление от природы {10} .
10. Инвектива против Конфуция и конфуцианцев, <см. также стр. 148, 158, 310>.
Когда наступило время, учитель родился; пришло время уйти, учитель покорился. К тому, кто спокойно следует за временем и обстоятельствами, нет доступа ни печали, ни радости. В старину это называли независимостью от природы.
Для рук, заготавливающих хворост, [наступает] предел. Но огонь продолжает разгораться, и есть ли ему предел — неведомо.
Глава 4
СРЕДИ ЛЮДЕЙ
Янь Юань явился к Конфуцию и попросил разрешения уйти.
— Куда? — спросил Конфуций.
— В Вэй, — ответил Янь Юань.
— Зачем?
— [Я], Хой, слышал, что вэйский царь, находясь в расцвете сил, вершит дела самовластно, бездумно расходует силу страны и не видит собственных ошибок. Он легко посылает людей на смерть, убитых в царстве — точно хвороста на болоте, народу не к кому обратиться. Ведь [я], Хой, слышал от [вас], учитель: «покинь то царство, где порядок, иди в то царство, где смута». Ведь больные стекаются к воротам лекаря. Мое желание — с помощью услышанного [от вас, учитель], придумать для них [какой-то] выход. Может быть и удастся излечить это царство.
— Ах! — воскликнул Конфуций. — Боюсь, что там тебя казнят. Ведь учение не допускает [объединения] разнородного. Разнородное ведет ко множеству, множество — к беспорядку, беспорядок — к скорби, а от скорби нет спасения. Совершенный человек древности берег [учение] сначала в самом себе, а затем в других. [Пока] сберегаемое еще не утвердилось в [тебе] самом, разве можно идти действовать к деспоту? А понимаешь ли ты, от чего расточается добродетель, откуда появляются знания? Добродетель расточается [из-за] славы, знания появляются [из-за] соперничества. [Ради] славы друг друга вытесняют; знание же — орудие соперничества. Это — зло, и прибегать к этому нельзя. Даже обладая великой добродетелью и твердой верностью, [ты] еще не умеешь распознать характер человека; даже не споря из-за славы, [ты] еще не умеешь распознать намерения человека. [Если] станешь настойчиво выступать перед деспотом с прямой, точно линия отвеса, речью о милосердии и справедливости, то [твои] достоинства возненавидят и [тебя] назовут недобрым человеком. На недоброго человека люди и обрушивают беду. Боюсь, что тебя загубят.
Если же [царь Вэй] притворится, что любит добродетельных и ненавидит порочных, то как его излечить? Тебе останется лишь молчать, и государь воспользуется [своим] преимуществом, чтобы одержать победу в споре. Ослепит [твои] глаза и покорит [твое] лицо. Станешь подделываться к нему в речах, приспосабливаться к нему в поведении, утверждаться в его мыслях? Ведь это то же, что спасать огнем от пожара, водой — от наводнения, значит, лишь увеличивать беду. [Стоит лишь] начать с уступок и не будет конца.