Циферщик

Пихтиенко Андрей Николаевич

Мать очень любила своего первенца. А его детская травма и последующие за ними перемены наполняли женщину жалостью, переживанием и тоской каждый раз, когда она смотрела на сына. На её "красавчика", как любила она его называть.

После переезда Игорь полностью утратил материнский контроль и обрёл долгожданную свободу. Учёбу он решил не продолжать, работать не хотел, друзей не завёл. А вот собутыльников и случайных знакомых, включая людей откровенно маргинальной внешности, было вокруг него хоть отбавляй. Тётка, у которой они жили первое время, быстро изменила своё отношение к непутёвому племяннику и своей закрывающей глаза на проделки сына сестре. А после того, как пьяный Игорь начал недвусмысленно приставать к ней, притом, что его мать

находилась в той же комнате и всё равно оставалась на стороне сына, разгорелся большой скандал. После этого им пришлось переехать в съёмную, маленькую, полную тараканов и клопов комнатку на краю города.

Мать Игоря начала пить ещё больше. Она видела, что её сын становится всё более жестоким, находила у него отрезанные части мёртвых животных, замечала постоянный нездоровый блеск в его глазах. А несколько раз, сын даже поднимал на неё руку, раздражаясь от самых невинных разговоров до безумной ярости.

Однажды он явился на порог их дома полностью голый, весь в грязи, ссадинах, кровоподтёках и следах крови. Не его крови. Игоря всего трясло, рот был открыт, а глаза превратились в стекло и не выражали ровным счётом ничего. Мать бросилась к нему, суетясь повела в ванную, начала отмывать своего сына, на глазах женщины выступили слёзы, она рыдала и тёрла его губкой, а Игорь лишь безучастно сидел, улыбался и смотрел на неё. Схватил её руку, отнял губку и прижал руку матери к себе.

Через две недели после того случая она повесилась. Игорь, придя с очередной пьянки, оторопело глядел на висящий труп матери бесконечно долго. Потом, не выказывая абсолютно никаких эмоций, снял тело, отнёс его в кровать, разделся и как ни в чём не бывало, обняв бездыханную мать, лёг спать рядышком.

Игорь вспомнил те несколько дней, проведённых с матерью и отложил фотографию. В поисках ещё чего-нибудь интересного продолжил обшаривать комнату сестры. Начал открывать ящики её комода. В одном из них с радостным удивлением обнаружил нижнее бельё. С гомерическим хохотом начал в нём рыться, примеряя на себе трусики и лифчики. Чувствуя, как подогреваемое алкоголем растёт в нём сладострастное возбуждение. В этом же ящике, под нижнем бельём, он обнаружил какие-то бумаги и фотографии незнакомых людей, явно сделанные без их на это ведома. "Вот маньячка!" - усмехнулся Игорь.

Раздался звонок в дверь. Катя открыла бы ключом. "Кто там ещё припёрся?"

Не в силах сдержать любопытство, он направился к двери, включил камеру-глазок. На площадке стоял незнакомый парень. "О, это же, наверное, Катькин хахаль! Что это он даже без цветов? А я ведь всё-таки её старший брат! Надо познакомиться, выпить может с ним... Вдруг он мудаком окажется! Не могу же я позволить, чтобы моя сестрёнка встречалась с мудаком?"

Охваченный потребностью в общении и приобретении очередного собутыльника Игорь прошёл в ванную, где лежала его одежда, наскоро нацепил её, опасаясь, что парень уйдёт, не дождавшись. Но упорные звонки всё продолжались. Выходя, краем глаза он заметил разбросанные по комнате трусики сестры. "Наверное, этого ему видеть не стоит. Вот ведь какой упёртый - трезвонит и трезвонит! А! Телек же орёт на весь дом. Теперь понятно, что меня выдало". Небрежно прибравшись в комнате, при этом засунув пару элементов интимного гардероба сестры в карманы джинсов, Игорь вприпрыжку побежал к двери, с криком:

– Секунду! Щас открою!

Возясь с дверным замком, он сообразил, что неожиданный гость - это один их тех людей, которых он видел на фотографиях. Улыбаясь во все свои жёлтые и кривые зубы, Игорь открыл дверь.

Рюкзак впивался в плечи, затрудняя движения. Андрей вспомнил школьную пору, когда ноша тетрадок и учебников казалась несоразмерно тяжелее, чем та, которую он нёс сейчас. Прилив сил и возбуждение двигали им и позволяли быстро и упорно прорываться через нескончаемую снежную пелену, обволакивающую город. Вечер опускался на улицы и, поддерживаемый серостью облаков, придавал

окружающему индустриальному пейзажу мрачности и безысходности.

Вот и тот самый дом, который Андрей в спешке и в невероятной гамме обуревавших его эмоций покидал накануне. Оставив мирно посапывающую новую знакомую в постели, молодой человек оделся и, стоя над их ложем, в котором совсем недавно разыгрывалась искренне-страстное действо, застыл, безучастно глядя на девушку. Он не мог поверить своим догадкам и, подогреваемый крайним смятением, бросился прочь оттуда. Тогда в мыслях уже начал созревать чёткий, рискованный и фаталистичный план, который ему предстояло выполнить.

Сердце тревожно билось в грудной клетке. Отчасти от неописуемого волнения, отчасти от нагрузки, которую он давал своему телу, чтобы с максимальной скоростью идти, не переключаясь на бег, к своей цели.

Ни резвящихся от одного из первых буйств зимней стихии детей, ни хозяев, выгуливающих своих питомцев, ни забулдыг, которым всё было нипочём, лишь бы оставалась возможность влить в себя новые порции алкоголя - Андрей никого не встретил на своём пути. Последние прохожие давно исчезли в белом омуте.

Мрачный символизм вселенной намекал ему, что принимает его решение и не будет даже косвенными факторами предоставлять ему возможности для отступления. Только снежная мгла, холодный ветер и неутомимое желание движения вперёд. От всего этого создавалось впечатление оторванности от реальности и попадания в иллюзорный, несуществующий мир, который с каждым шагом лишь сжимался до этого района, этого дворика, этого дома, этого подъезда.

Раздавшийся откуда-то издалека автомобильный сигнал заставил Андрея вздрогнуть и посмотреть по сторонам. Ничего. Видимо, этот звук, доказывающий, что в мире живут другие существа, носящие название люди, раздался по другую сторону дома. Спешить теперь некуда. Он прошёл под козырёк подъезда, приводя своё учащённое дыхание в порядок. Циклы вдохов и выдохов быстро выровнялись, но сердце так же бешено стучало в его голове, затмевая все мысли. Бум-бум-бум.

Непростой современный домофон с большим экраном, прячущий в себе скрытую видеокамеру, смотрел на Андрея. Тот побольше закрыл лицо капюшоном, хоть в этом и не было никакой потребности. Капюшон его старой зимней куртки был и так сильно натянут на лицо. Мех, обрамляющий капюшон, спадал вниз, практически полностью защищая от случайного взгляда.

Уколовшее Андрея понимание, что он не помнит номер квартиры, заставило его нервно улыбнуться. Вот так, когда уже оставалось совсем чуть-чуть, неведомые силы решили воспротивиться его стремлениям. Так ненавязчиво просто, но эффективно. Две цифры, складывающиеся в номер квартиры Кати, которые он с самого утра держал в памяти, вдруг ускользнули из головы, оставив после себя лишь фантом, который, казалось, вот-вот оформится в истину, но этого так и не случилось.

Андрея начало немного потрясывать. Возможно, это был лишь повеявший холодом безжалостный ветер, возможно, его душевное волнение заставляло его волноваться физически, а скорее всего, это было и то, и другое. Уже собираясь позвонить в другую квартиру, понимая всю степень риска этого действия, Андрей решил сначала попробовать самый простой вариант. Он дёрнул ручку подъездной двери.

Дверь поддалась с ободряющей лёгкостью. Либо домофон не работал, либо дверь из-за образовавшийся наледи не смогла закрыться полностью, либо из-за новых знаков бытия, но Андрей спокойно отворил дверь и оказался в тёмном подъезде. Он ощущал витающий в воздухе подвох. Он был почти уверен, что из лифта сейчас выйдет толпа людей, и все как один посмотрят в его закрытое капюшоном лицо. Андрей готовился к тому, что пока он ждёт спускавшийся к нему лифт, из дверей квартир на первом этаже просто обязаны выйти люди. Ничего подобного: лифт спустился на первый этаж и почти беззвучно впустил парня в свою кабину. Ни одна дверь первого этажа не открылась и не выпустила случайного человека, жителя этой лестничной клетки.