Цифровой призрак
Шрифт:
— Я спрашиваю, ты тоже мотоциклист? Или просто коняга мой понравился?
— А… Простите, — улыбнулся я. — Невежливо так пялиться. Просто у меня когда–то был точно такой же, — соврал я.
Или нет?
— Я к своему еще привыкаю. Первый сезон на нем езжу. До этого был Ниндзя, но я его жене отдал. Она как раз в мотошколе отучилась. А себе… — парень погладил байк по баку и продолжил, — себе взял его. Не прогадал.
— Это точно! — подтвердил я, и почувствовал что–то вроде ревности при виде того, как парень надевает шлем и усаживается верхом.
— Ладно, бывай! — дружелюбно произнес он, натягивая перчатки.
Доступны
Я проигнорировал сообщение, провожая взглядом уносящегося вдаль мотоциклиста.
Что–то было не так.
Когда я впервые угонял тачку, понятия не имел смогу управлять ею или нет. Не знал, есть ли у меня права, но когда завел мотор, понял, что машину уже водил. Сейчас, глядя на мотоцикл, именно на эту модель — меня пробрало.
Я раскрыл уведомление. Наверняка воспоминание как–то связано с мотоциклами. Может, я на нем в аварию попал и память потерял? Хотя как бы тогда записку написал? Не сходится… Но что–то с этим мотоциклом было связано важное. И мне нужно выяснить что.
Раскрыл мысленно календарь. Несколько точек в разные месяцы моей жизни вспыхивали разноцветными кружками. Значит, открывшиеся воспоминания имеют разный уровень значимости. И мне нужно их просмотреть. Осталось только найти уединенное место, где меня никто не потревожит.
Я свернул в первую попавшуюся кафешку. Дверь звякнула по колокольчикам, а лицо мне обдал пряный запах корицы, смешанный с ванилью и еще какими–то неведомыми мне специями. Внутри было тепло и уютно, несмотря на то, что обычно для меня самым уютным местом являются затененные пабы, наполненные ароматами разных сортов пива и эля. Что ж, сегодня нешаблонный вечер.
Я прошел к стойке и бегло просмотрел меню.
— Кофе…
— Эспрессо, капучино, латте…
— Черный кофе, немного сливок.
Девушка снисходительно на меня посмотрела.
— У нас в меню…
— Да видел я ваше меню, — чуть более раздраженно, чем следовало, произнес я. — Мне нужен просто кофе и немного сливок.
Девушка насупилась, но старалась держаться профессионально. Я смягчился. Мне не терпелось заглянуть в воспоминания, но срываться на окружающих было неправильно. Будь со мной Юрка, уже извинился бы за меня и заставил дать даме на чай.
— Дайте мне кофе со сливками, пожалуйста, — сказал я уже мягче, — и посчитайте его, как захочется.
Договорив, не удержался от джедайского взмаха рукой. Оби Ван хренов.
Разучился я с людьми нормально общаться. Но спорить с ней не хотелось, и разбираться в сортах и названиях кофе — тоже. Это ж не пиво.
Пока девчонка возилась, я окинул взглядом кафешку: трое подростков что–то увлеченно обсуждали за угловым столиком, молодая мать с ребенком пила чай с булочкой и листала ленту смартфона, две девушки лет двадцати пяти цедили молочные коктейли и шептались о чем–то, то и дело хихикая.
Людей было мало, и мне это было на руку. Забрав свой кофе, я прошел в дальний угол уселся за стол лицом к стене. Пусть при желании разглядывают мой затылок, а мне нужно будет уйти в себя. Сделав глоток из маленькой белой чашки, я отставил ее подальше, чтобы ничего не мешало сосредоточиться. Закрыл глаза, мысленно раскрыл календарь.
Новые воспоминания, вызванные видом байка, все также пульсировали цветастыми кружочками. Ни одна другая попадавшаяся мне модель не вызывала подобных эмоций и уж точно не приводила к разблокировке событий. Мне, конечно, нравятся все виды транспорта, что быстрее самоката, но все же только красавец Драг Стар с алыми языками пламени на баке смог всколыхнуть что–то глубоко спрятанное в моем сознании.
Я мысленно потянулся к яркому желтому кружочку, пытаясь почувствовать хоть что–то. Поначалу это напоминало погоню за собственным хвостом: как только перед глазами начинали всплывать образы, что–то отталкивало меня, и приходилось вновь к ним тянуться. Я уже проделывал нечто подобное со своей памятью, пытаясь посмотреть, что делал, когда напился в пабе и разодрал кожаную куртку. Оказалось — ничего интересного. Просто запнулся и влупился плечом стеклянный стеллаж.
В этот раз настроиться было сложнее. Картинка то вспыхивала, то почти полностью пропадала. Лишь одно разобрал четко — я ехал. Если не на таком же байке, как у парня, то на очень похожем. Я смотрел на происходящее словно сквозь исцарапанное стекло и пытался отключить все свои нынешние чувства: абстрагироваться от звуков, запахов и ощущения твердой деревянной столешницы под локтями. Мои руки были на руле, голова в шлеме, а перед глазами яркими кадрами сменялся пейзаж. Неизменным оставалось одно — серая змейка дороги с белым пунктирным узором.
Когда картинка наконец перестала от меня убегать, я подумал, что ничего интересного так и не увижу, но Артем–из–прошлого вдруг начал притормаживать — он раньше меня заметил, что на дорогу вышел пошатывающийся силуэт.
К моменту, когда байк вырулил на обочину и там же остановился, шедший по дороге мужчина уже повалился на землю. Картинка стала дерганой. Я понял, что бегу.
Упавший не был похож на пьяницу, но что–то с ним явно было не так. Кровь на простеньком тканевом плаще все прояснила — он был ранен и, возможно, серьезно. Я потянулся к телефону, лежащему в кармане куртки, но мужчина махнул рукой и протянул ее мне, чтобы я помог ему подняться.
Видимо, я решил, что еще успею вызвать скорую, поэтому убрал телефон на место. Затем — протянул руку. Не успел еще и рта открыть, чтобы спросить мужика, сможет ли он встать, как тот вцепился мне в предплечье. Меня словно током шарахнуло. Я отпрянул, но хватка была железной. Рванул руку, но освободиться не получилось.
Затем все перед глазами залило белым.
Ни мужика, ни байка, ни дороги. Только ослепительная белая пелена, боль в висках и оглушительный звон в ушах.
Наверное, я дернулся за столиком, потому ложка в чашке звякнула о край. Раскрыл глаза и понял, что закрываю руками уши, пытаясь перестать слышать этой непрекращающийся разъедающий звон, выворачивающий мозги наизнанку.
Я не видел, пялится ли на меня кто–нибудь, но спинным мозгом чувствовал, что привлек внимание. Опустил руки, сел ровно.
Мне потребовалось еще не меньше пяти минут и еще одна чашка кофе, чтобы привести себя в чувства. Следующее воспоминание было подсвечено красным, и открыть его я не мог. Но даже если бы мог — не факт, что попытался бы. Неслышимый звон до сих пор разливался едва ощутимыми вибрациями по всему моему телу.
Я продолжал сидеть за столиком, мысленно пролистывая календарь. Было еще несколько неоткрытых «желтых» событий, но на сегодня лимит исчерпан. Кулдаун, мать его.