Цифрой апокалипсис. Я есть глюк
Шрифт:
Арвендэл словно воспрял духом, вскочил со скамейки и начал шагами мерять часовню.
– Первая хорошая новость за чёрт знает сколько времени, что ж ты раньше молчал? Надо его перемещать сюда, тем более у нас самый, в данный момент, действенный рычаг давления на Бага, в виде его родни.
Эльф непроизвольно скривился при упоминании последних.
– А
– Уж какой есть, тем более с ним отряд, а они тоже не последних уровней. Ты Дане между делом намекни, что и как, держу пари, он сам тут же сюда прискачет.
Валин задумчиво потёр переносицу.
– Может ты и прав, ладно, сегодня займусь… – пробурчал Бог себе под нос, снова взгромождаясь на каменный трон. Эльф первый раз за последние несколько дней свободно смог выдохнуть.
***
Мёртвый мир.
«Какого хрена всё болит? Такое ощущение, что в теле сломали все кости, потом они срослись, и их опять сломали. Ну нахрен такие перегрузки», – подумал я, мысленно "тапая" по иконке смены тушки. – «Уф-ф-ф-ф, теперь хорошо, теперь можно жить дальше». Я осмотрелся по сторонам, моё тело лежало в хибаре шамана на шкурах, "упакованное" в спальный мешок, рядом расположился Серый, положив голову на передние лапы и уставившись в мою сторону. Я, немного побарахтавшись в своём мешке, выбрался и направился на выход, точнее, хотел направиться, левая нога запнулась за ещё один спальный мешок, незамеченный мною, послышался женский визг вперемешку с матом, я от неожиданности потерял равновесие и рухнул аккурат сверху на это "тело". Подо мной что-то звонко "квакнуло", сквозь толщу спальника теперь доносилось лишь глухое мычание. Я прикидывал в голове план побега из "шаманского жилища", потому как мне совсем не хотелось быть кастрированным маникюрными ножничками… тупыми. Немного подумав, я всё же откатился в сторону, выпуская на свет божий разъярённую фурию в лице нашей боевой подруги Шурика. "Клубок" из шкур завозился и развернулся, явя мне картину, от которой я заржал, наверное, на всё поселение – передо мной стояла всклокоченная Александра с гневным выражением лица и… в пижаме с крылатыми лошадками всех цветов радуги из мультика "Май литл пони". Саня минут пять крыла меня отборнейшей матершиной, запускала в мою сторону всё, что попадалось под руку, коего в шатре гоблина было более чем достаточно, в меня летели всевозможные склянки, кости, глиняные чашки, толкучки и прочая утварь колдуна, а я не мог сказать ни слова, давясь смехом при созерцании розовенькой "Пинки пай", изображённой в районе груди на пижаме Александры. Через пару минут в хибару ворвались остальные члены отряда с выпученными глазами и оружием наперевес, но, осмотрев картину творящегося, тоже в голос заржали. Александра, запустив последнюю склянку, которая была у неё в руках и попав Ваську точнёхонько в лобешник, залилась новой тирадой, припомнив всю нашу родню до седьмого колена и популярно объяснив, с какими животными и монстрами у них была "любовь", чтобы в итоге получились "такие вот придурки, как мы". Спустя пять минут мужская часть населения в лице нас троих всё же покинула хибару, оставив Александру краснеть в гордом одиночестве. Я, вытерев слёзы, оглядел поселение. «Тинтаклю мне в задницу, это ж сколько я провалялся?». Недалеко от живой изгороди я заметил кучу разнообразной амуниции, надо думать, оставшейся от ежедневных нападений на мою бессознательную тушку, чуть поодаль от того шалаша, из которого мы вышли, был "воздвигнут" навес, сделанный из "запчастей", оставшихся от двух разобранных шатров, под навесом в центре находилось обложенное камнями кострище с треногой, немного в стороне от него находился большой стол, сколоченный из кривых досок, с лавками из них же. Ребята в поселении, пока я валялся в беспамятстве, развели бурную деятельность, оборудовав более-менее пригодное место пребывания и между делом "отстреливаясь" от ежедневных нападений.
Конец ознакомительного фрагмента.