Циклопы. Тетралогия
Шрифт:
– Ты думаешь, у меня не хватит выдержки сидеть в кустах, прыгать туда-обратно и высчитывать секунды?
– поднял брови Завьялов.
– У тебя опыта не хватит, Боря. Если после нашего отъезда сикьюрити и Марик переустановили систему, ты не увидишь разницу в движениях поворотных механизмов и тут же попадешься. Я же смогу подкорректировать движение, пройти.
Согнувшийся над куском обоев Завьялов, распрямился. Некоторое время глядел перед собой, бровями хмуро двигал...
– Лев Константинович, ты сможешь, восстановив в памяти каждый свой
Буря взяла в зубы карандаш и весьма бегло отпечатала на ноутбуке вопрос:
"Меня с собой возьмешь?"
Если бы Миранда все же устроила голосование, один союзник у Завьялова уже точно был бы.
* * *
В поместье господина Карпова горел каждый фонарь. Мощные прожекторы освещали парковую зону, небольшие фонарики подсвечивали кусты снизу. Иллюминация была инфернальной - новогодней, праздничной. Казалось, что вот-вот в небо полетят шутихи, закрутятся искрящиеся спирали, распустятся огненные хризантемы и зонты, бравурная музыка раздастся.
Но тишину нарушал лишь стрекот кузнечиков в траве, да тихий шелест верхушек сосен, окружающих поместье.
Завьялов подошел к высоченному, почти трехметровому забору. Разыскал в траве приметный булыжник, позапрошлой ночью оставленный Потаповым как знак. Тогда Лев Константинович, побродив по территории, нашел место, где верхушка ели закрывает от обзора честь стены. Перебросил с внутренней стороны булыжник, вышел через главные ворота и, найдя с наружной стороны валун, перелез через забор.
Как? задирая голову, разглядывая высоченное препятствие, Завьялов понять не мог. Догадывался, что смершевец, когда-то прозванный коллегами " Лёва-скалолаз", сподобился взлететь на трехметровую преграду не хуже кошки.
Завянь подобными талантами и навыками не обладал. А потому, перебросив через забор веревку с железной альпинистской кошкой, зацепил, зафиксировал крюк в выбоинах кирпича и, проверив, удобно ли устроился на плечах рюкзак со сменной одеждой, вскарабкался вверх по канату.
Ему в спину негромко сопела Буря-Жюли. Завьялов взял на операцию лишь француженку в собачьем теле, да и ту, еще до выезда строжайше предупредил:
– Если услышишь шум, Жюли, не вмешивайся. Твоя задача - расслышать все по максимуму, найти наших и сообщить, что я - провалился. Внедриться в меня дистанционно, через устройства эвакопункта не получится, я постараюсь действовать быстро и все время перемещаться. Если же ко мне попытаются приблизиться с портативным устройством, подам тебе сигнал. Твой слух многократно превышает человеческие возможности, ты должна меня услышать.
Буря-Жюли поехала с Борисом не только потому, что лучше слышала. Она еще и лучше н ю х а л а. Через два с половиной часа после того, как Борис отъехал от дома Сережи Морозова, оттуда же ушли пешком и все остальные. В случае провала, Завянь не сможет вывести ищеек департамента
В кармане Завьялов лежал электрошокер, поставленный на первое деление, опасное лишь для внедренного дубль-интеллекта. Даже в случае удачи, Борис решил выходить на связь с семьей, только после удара током: придется треснуть себя электрическим разрядом, обезвредить внутреннего врага и позвонить Миранде. Только после встречи с ней и проверки на "чистоту", он решил, что сможет встретиться с детьми и Зоей.
– Если же у меня не получится вывезти устройство, то..., - Завьялов строго поглядел на жену, - ты и дети сразу же покидаете Москву. Миранда и я остаемся. Добываем микросхему через заказ по Интернету. Проверяемся. Дальше мы придумаем, как вас найти.
Лев Константинович пытался упорствовать, мол, с семьей должен остаться их отец. "Приемный" дедушка им никуда не сдался!
Но после того, как Борис сказал, что, возможно, ему придется ни раз, и ни два, шарахнуть себя электрическим разрядом - сдался. "Лев Константинович, прости, но подобные испытания не для сердца отстучавшего свой сотый юбилей, - твердо сказал Завьялов.
– Я - молодой мужик, я справлюсь, выдержу. Тебя разряд - убьет".
...Завянь спрыгнул со стены на мягкий дерн. Присел, бросил одобрительный взгляд на разросшуюся неподалеку "заразу из питомника": верхушку елочки никто не обезглавил. А это, по мнению Льва Константинович - добрый знак: в системе безопасности ничего не поменяли. Никто в старого генерала не внедрялся, не считывал его мысли относительно прорехи в охраняемом периметре.
Пятясь, все время держа приметную верхушку в поле зрения, Борис стремительно дошел до куста-пирамиды - юркнул за него и отдышался, огляделся. Дальше, по словам того же Константинович начинался форменный бардак - "Дисней и Фонтенбло":
– Если бы не датчики движения, - кипятился генерал, - эту "красоту" можно охватить, только столб посреди лужаек вкопав! Вкопав и обвешав его камерами! Но Паше, умнику нашему гламурному - не комильфо столбы втыкать!
– Папа не знает, что стать предателем может самый преданный охранник, - вступалась за папу Зоя Павловна.
– Ой, новость! охранники уже не подкупаются, а костьми ложатся!
– фыркнул генерал, но развивать перестал, зачеркнул на листке обоев пририсованный охранный столб.
...Борис сидел за выстриженной из куста пирамидой и, прищурившись, глядел на две медленно поворачивающиеся камеры наблюдения.
– Один, два, три, четыре...
Камеры повторяли описанный генералом танец. Вальсировали в нужном ритме.
Как только Борис убедился, что повороты совпадают с вычислениями генерала, вставил в уши наушники от мобильного телефона, настроенного на работу диктофоном... Дождался, пока поворотные механизмы встанут в позицию под нужным углом и активировал, многократно прослушанную запись!