Циклопы
Шрифт:
– Угу.
– Тело-Кеша послушно опустилось на диван. Поглядело вокруг.
– А как включить этот... телевизор?
Собравшийся уйти из гостиной Борис остановился. Вопрос был неожиданным, так как на журнальном столике, на самом виду, лежал пульт управления. Похититель чужой собственности сюрпризы подносил - мешками.
– Пульт перед тобой, - пристально наблюдая за движениями еще недавно собственных серо-стальных глаз, проговорил Завьялов.
Зрачки сновали по сторонам, довольно продолжительное время не останавливались на прямоугольнике с кнопочками.
– Ты телевизора никогда не видел?
– хмуро поинтересовался
– Ну почему же, - пожало плечами тело и вольно раскинуло руки по спинке дивана.
– Видел, конечно. Только не такой.
– А какой?
– Завьялов встал напротив дивана, задумчиво набычился.
– Мы переходим на м о е поле, Борис Михайлович, - знакомое до мельчайшей черточки лицо сложилось в ухмылку.
Боре жутко захотелось хотя бы шелобан в родной лобешник отвесить.
Сдержался.
Повернулся на пятках к арке-выходу, пошел в прихожую. До прибытия Сухого с понюшкой в пакетике оставалось сорок пять минут, а надо еще бомжеское рыло по мере возможности облагородить. Учитывая, что скорострельными банно-прачечными процедурами здесь не обойтись, - цейтнот.
В прихожей, напротив сплошь застекленного платьевого шкафа, стояла тумба с выдвижными отделениями. В приличных семьях в подобных ящиках хранят перчатки, складные зонтики, запасные ключи и даже гостевые тапочки. Завьялов называл вместительную верхнюю ячейку привычным автомобильным термином «бардачок». Там валялись - порой годами - многочисленные мелочи, оставленные в холостяцкой берлоге хитроумными подружками в качестве предлога. «Борис, я у тебя браслетку позабыла... Зайду?» «Боренька, тебе не попадалась моя любимая помада?» «Завянь, я не могла у тебя оставить очки? неповторимые перчатки? бюстгальтер из Парижа!! рыдаю-пропадаю - бусики забыла!..»
Перчаток - парами и поодиночке, - бусиков, браслетов, туши для глаз, шарфиков, духов и прочей нежной дребедени набралось за годы холостяцкой жизни множество. Если бы Завьялов хранил еще и копеечные расчески, зубные щетки, носовые платочки, разрозненные чулки и тому подобное, давно бы выделил под дребедень отдельный шкаф. Но по дну ящика он позволял елозить лишь приличным побрякушкам и исключительно чистым предметам дамского обихода.
Борис выдвинул ящик на всю длину. Достал вместительную косметичку амазонки - гордячка Маринка так за ней и не явилась, - поковырялся в отделениях. Выловил несколько баночек и тюбиков с названиями «маска», «скраб», «гель для век», «бальзам для губ»... Подумал. Присовокупил еще и тоник.
На ванной полочке у раковины Завьялов хранил скромный джентльменский набор из лосьона, геля и пены для бритья. Но лицо бомжа простым набором не облагородить. Его, пожалуй, надо драить пемзой и предварительно вымачивать.
Борис вздохнул, отнес баночки и тюбики в ванную комнату. Вылил на дно ванны полфлакона шампуня, для создания пены включил воду на всю мощь. Вернулся в прихожую и встал перед огромной зеркальной дверью шкафа.
Пришла пора знакомиться п о д р о б н о.
Сбрасывать бомжескую одежду на чистый кафель ванной Борис побрезговал. Вот уже три часа он постоянно прислушивался к телесным ощущениям, приглядывался, искал между пальцев отметины и признаки чесоточного клеща. Ждал, когда начнется зуд в паху или на лысой голове... Вспоминал есть ли дома запас одноразовых бритвенных станков - пах, вероятно, брить придется...
К
Прищурил левый глаз.
В огромном зеркале напротив стоял сухощавый старик с «деревенским» загаром: молочно-белыми, местами синеватыми ногами, загорелыми до черноты шеей, руками и грудью в местах, где заканчивалась майка-«алкоголичка». Обвисшая морщинистая кожа обтягивала весьма упругие мышцы, под тонкими складочками на животе угадывался - чтоб мне сдохнуть!
– пресс. Реальный, с кубиками мышц.
Нормально.
А вот брить здесь уже нечего. Хотя когда-то бомжик был, мгм... не слабым парнем...
Завьялов поднял руки, покрутился, оглядываясь на старика через плечо...
Отстойных или тюремных татуировок нет. Синяков не наблюдается.
Занятный бомж.
Если б не одежда и грязные, неухоженные руки с черными ногтями, Борис подумал бы, что ошибся. Старикан не бомж. Тело он содержал в порядке: кожные складки не заросли впечатляющим слоем жирной грязи, кривоватые бледные ноги под носками тоже оказались довольно-таки чистыми. Растрескавшиеся пятки, при прочем общем великолепии, полнейшая ерунда.
Судя по тому, что брюхо не болит и не подводит, старикан питался не с помойки... И зубы, кстати, чистил.
Так может быть, не бомж? Пошел приличный старикан на прогулку, упал, скатился в лужу. Его за бомжа приняли - ведь документов нет, на «скорой» до больницы отвезли...
Завьялов поднял с пола грязную одежду, расправил на весу штаны, как следует оглядел олимпийку.
Одежда пестрела пятнами различной давности. Если бы «приличный» старикан единожды свалился в лужу, то это было бы заметно. Но олимпийку и треники застирывали многократно и небрежно, замызганная шапочка с помпоном залапана грязными ручищами...
Борис оставил размышления-предположения на потом, быстро - время поджимало - убрал бомжеские вещички в большой пакет, забросил его в угол и, высунув в гостиную только голову, сказал телу-Кеше:
– Я мыться. Если буду еще в ванной отмокать, а в домофон позвонят и скажут: «Привезли журнал», прикажи впустить, получи что принесли и лишнего не разговаривай. Придет Серж Сухой, дай ему вот эти деньги и выставь. Понял?
Родная голова изобразила кивок с достоинством:
– Угу.
Но Боря не поверил. Если б три часа назад ему сказали, что он может выглядеть ушлепком на двести процентов, набил бы морду шутнику.
Бомжеское тело опустилось в горячую воду, как кусок рафинада в стакан с кипятком: блаженно растворилось. Разнежилось под шапкой пены, вытянуло ножки-ручки, подмышки поскребло и подбородок почесало...
Запах хорошего шампуня ублажал ноздри, Завьялов томно прикрыл глаза, приготовился к десятиминутному релаксу-отмоканию...
Не получилось. Появился странный и требовательный внутренний зуд: бомжескому телу чего-то явно не хватало. В груди возникло странное теснение - вроде бы не от сердечной недостаточности?
– тело требовало чего-то привычного, необходимого и важного. И этого необходимого хотелось ТАК, что подвело желудок. До тошноты. До спазма. До головокружения. Тело ТРЕБОВАЛО дополнить существование неким фактором...