Цико
Шрифт:
Однако с недавних пор сельчане размежевали эту землю по дворам, огородили ее и впредь определили для покоса.
Хорошенько пораздумав, Гудушаури решил воспользоваться этим. Он подговорил диамбега выпросить у правительства эту землю под пастбище для казачьих коней. При этом посоветовал ему написать в своем докладе, что якобы, и раньше долина эта была казачьим пастбищем, но что крестьяне, назло казакам, огородили ее себе на покос, лишив таким образом казаков всякой возможности содержать лошадей, что в этих местах очень развито воровство и разбой и что местные жители будто бы всячески
Бумага была составлена, – под нею подписались казаки, сотники и сам диамбег, – и отослана губернатору. И теперь со дня на день ждали ответа.
– Смотри, как обхаживают землю! – прогнусавила княгиня, обращаясь к супругу.
Какой-то крестьянин работал на лугу, старательно очищая его от камней.
– Пусть обхаживают! Нам же лучше, – получим обработанную землю! – ответил князь.
В эту минуту во двор вошел диамбег. С улыбочками и поклонами направился он к хозяевам.
После приветствий княгиня пожелала осведомиться, как кончилось дело Гугуа Залиашвили, хотя и сама уже разузнала все подробно от своих девок.
– Просто, очень просто! – ответил диамбег. – Девушка пошла, оказывается, по своей воле, и я разогнал крестьян по домам.
– Очень хорошо поступили, – одобрила княгиня. – Если молодые любят друг друга, причем тут остальные?
– Глупый народ, княгиня, в жизни своей таких глупых людей не встречал!
– Понятное дело, – крестьяне! Откуда бы у них взялся ум? – жеманно подтвердила княгиня.
– Пока не приказал вытянуть их плетьми, ни за что не хотели расходиться! – соврал диамбег.
– Так и следует, если крестьяне закусят удила, потом их уже не удержишь, – глубокомысленно добавил феодал.
– Такой шум подняли под вашими окнами, – подобострастно разглагольствовал диамбег, – с трудом их разогнал.
– Да, бумаги пришли, – обратился он к князю.
– Какие бумаги?
– О покосе.
– Что вы говорите? – обрадовался князь. – Чего ж вы молчали до сих пор? Ну, что пишут? – с нетерпением спросил он.
– Вот они, – диамбег протянул бумаги. – Приказывают объявить крестьянам, чтобы немедленно разобрали изгороди. А если не согласятся добровольно, велят выгнать туда коней и потравить покос.
– Прекрасно! – воскликнул князь, потирая руки от удовольствия.
– Пусть-ка теперь посвоевольничают! – торжествующе добавила княгиня.
– Разве вы сомневались, что будет такой ответ? – самодовольно спросил диамбег.
– Нет, конечно! Однако!..
– Разрешите прочитать?
Диамбег прокашлялся и прочитал бумагу, содержание которой полностью совпадало с желаниями князя.
– Как же быть дальше?
– Завтра оповещу народ, – сказал диамбег.
– Зачем откладывать до завтра? Сегодня суббота, весь народ в сборе. Надо объявить сегодня же, – сказал князь.
– Да, так будет еще лучше!
– Эй, малый, позови-ка сюда старосту и урядника.
– Они здесь, барин.
– Попроси их сюда.
Диамбег сообщил старосте о новом распоряжении и приказал ему быть готовым. Уряднику было сказано, чтобы он тоже держал людей наготове, – в случае неподчинения или каких-либо беспорядков, надо было тотчас же выгнать на покос лошадей. Однако приказано было не пускать в ход оружия.
– У нас тут стоит воинская часть, – добавил князь, – не обратиться ли и к ним, чтобы поддержали в случае чего?
Диамбег сперва колебался, но Гудушаури убедил его в целесообразности этого мероприятия, подтвердив свои доводы несколькими случаями из собственной своей разбойничьей практики в бытность правителем Осетии.
Между тем староста вышел к собравшимся крестьянам. Его окружили и принялись расспрашивать, что нового, зачем прибыл диамбег. Староста объявил им приказ губернатора, привезенный диамбегом.
Известие это ошеломило крестьян. Они как бы окаменели от неожиданности. В самом деле, они с величайшим трудом расчистили горную поляну от камней и щебня, о которые крошится коса, провели воду, огородили участки, – на все это было положено столько усилий, столько трудового пота было пролито несчастными людьми! Наконец-то отвоевали они себе у суровой природы по клочку земли, с ладонь величиной, чтобы кое-как прокормить скотину, и теперь со всем этим надо проститься, снова остаться ни с чем.
– Не будет этого, пока мы живы! – громом прокатилось в толпе.
– Всей общиной пойдем защищаться, не уступим земли, политой потом нашим!..
С таким решением разошлись по домам до утра.
Настало утро. К диамбегу явились двое старейших и сообщили ему о решении схода. Диамбег разгневался, грубо обошелся с посланцами, приказал казакам выгнать лошадей на покосы и разобрать изгороди.
Все село – мужчины и женщины, старики и дети – двинулось сплошной стеной отстаивать покос. Но отряды диамбега перерезали крестьянам дорогу через мост. Два лагеря, грозясь и переругиваясь, остановились друг против друга на двух концах моста. Но никто не решался первым вступить на мост, – такого смельчака ждала верная смерть от пули противника.
В это время сам диамбег во главе воинской части появился со стороны села и, въехав прямо в толпу, приказал избивать крестьян плетьми и ружейными прикладами. Толпа дрогнула и стала разбегаться.
Вдруг Гугуа выскочил вперед, потрясая в воздухе ружьем. Он крикнул:
– Вперед, за мной! Умрем, но не отступим, – и побежал вниз вдоль реки.
Несколько человек кинулось следом за ним. Смельчаки перемахнули через реку вброд и обошли стражников сбоку. Их бросились преследовать люди из отряда диамбега. Началась рукопашная схватка. Попытавшиеся пробежать по мосту стражники были зарублены на месте.
Командир отряда, встревоженный размерами событий, кинулся на помощь к своим солдатам, но женщины настигли его и забили камнями.
Между тем диамбег попался в руки Гугуа, тот одним ударом свалил его на землю.
– Собака, собака! – крикнул он. – Зачем ты пролил невинную кровь? Как собаку, помечу я тебя собачьей меткой!
И он оторвал у диамбега ухо. Тот заревел диким голосом от боли и потерял сознание.
Из соседней деревни прибежали мужчины на помощь. Они постепенно разняли дерущихся и к вечеру развели их по домам. Жертвами этого подлого дела пало десять человек убитыми: семеро крестьян и трое стражников. Были и тяжело раненные.