Цинна
Шрифт:
Так предоставь о том заботиться другим
И в тайных замыслах помощницей будь им.
Эмилия
Как? Ненависть таить в душе без проявленья,
Позволить случаю платить за оскорбленье?
Я ль неотложный долг исполненным почту,
Питая тайный гнев и скрытую мечту?
О смерти Цезаря я первой бы жалела,
Когда б он был убит другим за злое дело.
Да, буду я рыдать над гибелью его,
Коль не от мщенья он погибнет моего!
Зачем
Тот долг, который мы должны исполнить сами?
К блаженству мстить хочу прибавить славу я,
Пусть делу общему послужит месть моя,
Пусть будет подвиг мой Италии указан:
"Своей свободой Рим Эмилии обязан,
Она питала страсть, нежна была душой,
Но отдалась любви лишь этою ценой".
Фульвия
Любовь такой ценой - подарок незавидный,
В ней для любимого знак смерти очевидной,
Прямой опасностью ему твой план грозит, - ^
Был не один смельчак об этот риф разбит.
А Цинне смерть и так всечасно угрожает.
Эмилия
Ах! Сердце твой ответ безжалостно терзает,
Когда я думаю, что Цинну гибель ждет
И я тому виной, - страх душу мне гнетет.
В смятении мой дух, понять себя стараюсь:
Хочу - и не хочу, стремлюсь - и не решаюсь.
И долг, которому мне надобно служить,
Мятежных чувств моих не в силах усмирить.
Так сильно не играй, о страсть, душой моею!
Опасность велика, но справишься ты с нею.
Рискуя, Цинна все ж не будет побежден.
Пусть Цезаря хранит надежный легион,
Все ж Цинна победит. Кто доблестью пылает,
Тот, жизнью жертвуя, всегда ее спасает.
Опасность чем грозней, тем сладостнее плод.
Отвага вдохновит, а слава вслед пойдет.
Кто - Цинна, Август ли - погибнет, я не знаю,
Но, чтоб отмстить, я всем пожертвовать желаю.
И эту месть свершить мне Цинна обещал.
Он, обнажив свой меч, меня б достойным стал.
Отказываться мне от этой мысли поздно.
Сейчас идет совет всех, ждущих мести грозной.
Пора им меч избрать, наметить место, час,
Смерть Цинны разлучить уже не сможет нас.
Но вот он сам идет.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Цинна, Эмилия, Фульвия
Эмилия
О Цинна, как собранье?
Не дрогнуло оно пред страхом наказанья?
Сумел ли ты прочесть в чертах друзей своих,
Что исполненья клятв возможно ждать от них?!
Цинна
Нет, никогда еще тирана низверженье
Ждать не могло себе столь верного свершенья.
Тирана гибели никто так не желал,
Круг заговорщиков так дружен не бывал.
За дело принялись
Как будто и они полны любовным рвеньем.
Такой великий гнев все охватил сердца,
Как будто каждый мстил за своего отца.
Эмилия
Не сомневаюсь я, что для такого дела
Взял Цинна только тех, кто поступает смело,
Что слабым он рукам не вверит ничего
В судьбе Эмилии и Рима самого.
Цинна
Когда б ты видела, с каким волненьем страстным
Влечется заговор к свершениям прекрасным!
Лишь "Цезарь", "Август" кто произнесет - и вмиг
Уже в очах огонь отмщения возник.
И вместе с тем друзья при мысли о злодее
От гнева, ужаса становятся бледнее,
"Друзья!
– сказал я им, - вот тот счастливый час,
Который увенчать готов успехом нас.
У нас сейчас в руках грядущий жребий Рима.
Для блага всей страны нам смерть необходима
Того, в ком ничего не назовешь людским,
Кто тигром яростным родной терзает Рим.
Чтоб кровь его пролить, он сеял здесь раздоры
И дерзко нарушал союзы, договоры,
То друг Антонию, то злейший враг ему
Лишь самовластью был он предан своему".
Так перечнем обид, искусными словами
О всех жестокостях, свершенных над отцами,
О зле, которого не вправе мы забыть,
Усилил в их сердцах я жажду отомстить.
Я им нарисовал картину битв ужасных,
Где собственную грудь терзает Рим несчастный,
Где бьет орла орел и с каждой стороны
Свободу губим мы в неистовстве войны,
Где лучшие вожди и лучшие солдаты
Для рабства жертвуют всем, чем душой богаты,
Где каждый, множа стыд им признанных оков,
Неволей собственной связать весь мир готов,
Народы отягчив ярмом страны великой,
Заставив их назвать предателя - владыкой.
Рим против Рима встал, и род пошел на род,
Чтобы тиранов вновь себе избрал народ.
Ужасных этих дел я дал изображенье,
Назвал захватчиков, Достойных поношенья
И ненавистных нам - сказал все про сенат,
Короче говоря - про их триумвират.
Я красок не щадил и не смягчал названий
При пересказе всем известных злодеяний.
В стремленье убивать никто их не был злей,
Потоплен был весь Рим в крови своих детей.
Кто был убит в толпе, на площади шумящей,
Кого среди семьи настиг удар разящий.
Убийца поощрен был высшею ценой.
Задушен муж бывал в ночи своей женой,
Сын умертвить отца решался без пощады,