Цирк, да и только
Шрифт:
Двое других, ветеринар и коверный, если и были причастны к похищению тигренка, то орудовали поодиночке. С Абросимова я уже сняла подозрения, но после вчерашнего инцидента с внезапно заболевшими лошадьми поняла, что поспешила с окончательными выводами. Его угрюмая молчаливость давала повод для самых смелых предположений. Почему ветеринар, призванный лечить животных, мог поступить вопреки своей профессиональной этике? А вдруг он знал, что животные обречены? Пеликан Аркаша уже стар, и его отправили на «заслуженный отдых». А Урал… только ветеринар мог знать, каково истинное состояние его здоровья. Вдруг у тигренка было заболевание, которое
Что касается Вырубова, то внутри меня шла какая-то борьба «за» и «против» этого кандидата. Интуиция подсказывала мне, что его истинное лицо постоянно, а не только во время выступления, прячется под личиной комика. Здравый же смысл не находил ни одного веского аргумента, подтверждающего его вину. Под клоунской маской мог скрываться заправский ловелас, а не преступник, готовый ради наживы обречь братьев наших меньших на верную смерть.
Я вдруг вспомнила о бывшей гимнастке Быстрининой, которая имела возможность вывести Урала через склад и швейный цех на улицу. Но положительные характеристики Варецких и охранника сделали свое дело – Екатерина Евгеньевна осталась вне подозрений. Эта глубоко верующая женщина, не мыслящая своей жизни без цирка, все-таки не могла совершить преступление, которое я расследовала.
Чем дольше я думала о четырех оставшихся подозреваемых, тем больше склонялась к тому, что, скорее всего, Урала выкрала первая парочка.
Таксидермическая мастерская располагалась в завокзальной части города, на улице Алексея Толстого. Проехав перекресток с подземным переходом, я остановилась около одноэтажного здания из красного кирпича. Ни таблички с номером дома, ни какой-либо вывески на нем не было, но, судя по описанию Хмелькова, его мастерская находилась именно здесь. Поправив рыжий парик, я вышла из машины. Контактные линзы немного раздражали глаза, но ради конспирации я готова была это терпеть. Мне даже не пришлось нажимать на кнопку звонка – едва я подошла к двери, как она распахнулась. Похоже, Антон увидел в окно, что у входа припарковалась машина, и поспешил мне навстречу. Никто из подозреваемых вроде бы не знал, что я езжу на красном «Ситроене», поэтому я не стала искать другую парковку – здесь было очень удобное местечко.
– Это вы мне звонили? – уточнил высокий, худощавый молодой человек лет двадцати пяти. Бледная кожа, мелкие завитки светлых волос, ниспадающие на высокий лоб, глубоко посаженные голубые глаза, прямой нос, тонкие губы и острый подбородок – все это делало его внешность запоминающейся с первого взгляда.
– Да, я, – улыбнулась я с оттенком легкого кокетства.
– Заходите. – Хмельков посторонился, пропуская меня в дом. – Так кто, вы говорите, дал вам номер моего телефона?
Хорошо, что я подготовилась к этому вопросу!
– Рома Мережков. Не скажу, что мы с ним очень хорошо знакомы, – говорила я нараспев, следуя за Антоном по длинному, узкому коридору, – а вот Саня, мой бойфренд, с ним на «ты». Так вот, когда мы в последний раз были в «Арамисе», Саня глаз с волка не сводил и между делом сказал, что было бы неплохо украсить офис чем-то в этом роде. Я взяла это на заметку и поинтересовалась у Романа, где он этого великолепного волчару взял. Мережков порекомендовал к вам обратиться.
– Да, тот серый – моя гордость. – Антон толкнул дверь
– Оля, – назвала я первое пришедшее на ум имя.
– Скажите, Оля, а вы хоть приблизительно представляете, чучело какого животного вы хотите подарить своему бойфренду?
– Ну как вам сказать, – я взяла несколько секунд на раздумья. – Откровенно говоря, хотелось бы что-нибудь экзотичное.
Хмельков присвистнул:
– С экзотикой, знаете ли, проблема. Не в смысле работы, мне это даже в кайф, а в смысле материала. Обычно заказчики приносят мне свои трофеи, но у вас-то другой случай.
– Другой, – согласилась я. – Значит, за экзотикой мы гнаться не будем. Я думаю, что вполне подойдет зверь из нашей, средней полосы. Саня сможет похвастаться перед друзьями, что он сам застрелил его на охоте.
– Ну, если ваш бойфренд охотится, то почему бы ему самому не постараться? Или важно, чтобы ваш подарок стал для него полной неожиданностью?
– Между нами говоря, Саня был на охоте один раз, и то лет пять назад. Но он до сих пор при случае рассказывает, как застрелил зайца. По-моему, он будет гордиться тем метким выстрелом до пенсии, – снисходительно-иронично заметила я.
– Зайца добыть – это не проблема, – стал размышлять вслух таксидермист, – только офис одним таким чучелом не украсишь, нужна целая композиция в духе Деда Мазая. Я уже представляю: камыши, деревянная лодка, а в ней – зайцы. Надо будет Некрасова перечитать… Уж не помню, сколько штук их там было. Что вы в принципе на это скажете?
– Задумка интересная, – оценила я, – но у Сани в офисе просто нет места для такой большой композиции.
– Жаль. Знаете, таксидермист – профессия творческая. Я не просто изготавливаю чучела того или иного животного, а стремлюсь к тому, чтобы моя работа была наполнена каким-то смыслом, чтобы в ней прослеживался какой-то сюжет. Мои работы никогда не повторяются. На создание некоторых сюжетов и образов у меня уходят недели, но сегодня я чувствую творческий подъем. – Хмельков принял задумчивую позу, сложив руки на груди.
Пока Антон молча креативил, я рассматривала комнату для посетителей. Из мебели в ней были только два глубоких кожаных кресла, в одном из которых я и расположилась, стеклянный журнальный столик и кособокий книжный шкаф, где в беспорядке теснились книги, альбомы, журналы. В комнате было две двери. Через одну мы вошли сюда, вторая, вероятно, вела туда, где таксидермист непосредственно работал над созданием чучел. В помещении стоял стойкий запах каких-то химикатов.
– Антон, а покажите мне свои работы, – попросила я.
– Не думаю, что вам будет это интересно, – довольно резко пресек мои притязания Хмельков.
То ли мастеру не понравилось, что я оторвала его от раздумий, то ли он тщательно охранял свою работу от посторонних глаз.
– Ну почему же? – спросила я со всей непосредственностью.
– Понимаете, Оля, я нахожусь только на стадии консервирования шкур, а к моделированию приступлю позже. Смотреть пока не на что.
– А какие животные? – уточнила я.
– Мелкие – куропатки, белки, но их много. Это будет лесная диорама. Работа очень трудоемкая, ведь надо будет показать индивидуальный характер каждой особи. Я наблюдаю за животными, изучаю их повадки, движения, много фотографирую, чтобы потом воспроизвести различные динамические позы в своих скульптурах.