Цирк под одеялом
Шрифт:
Некоторое время ничего не происходило. Кира глазела по сторонам. Никаких особых толп за рулеткой или за карточными столами она не увидела. И возле автоматов ажиотажа не наблюдалось. Рыжего тоже. Но наконец Свистунов дотронулся до Кириной руки.
— Вон он! Там! Играет!
Кира посмотрела в ту сторону, куда указывал ее попутчик. И с трудом узнала рыжего типа. Он неузнаваемо изменился. Его лицо искажала судорожная гримаса. Добропорядочный венчик волос на голове встал дыбом. А по круглому полноватому лицу стекали
Рыжий то и дело самозабвенно выкрикивал:
— Десять! На красное! Восемнадцать на черное!
И раз за разом проигрывал и проигрывал. Когда фишек перед ним совсем не осталось, все они перекочевали к крупье, рыжий Гена, чье имя Свистунову успел шепнуть проникшийся к нему доверием охранник, выругался, встал из-за стола и нетвердым шагом двинулся к автоматам. Там он обошел их все, присматриваясь и выбирая себе самый удачный. Выбрал. Сходил в кассу, обменял последние деньги, которые были у него в кошельке, вернулся обратно и плотно засел за игру.
Лицо у него побагровело. Пот тек уже не ручьями, а целыми реками. Но он самозабвенно скармливал автомату жетон за жетоном.
— Ты поняла? — спросил у Киры Свистунов. — Он игрок.
— Мне кажется, он болен.
— Так и есть. Азарт — это та же болезнь!
— И что нам делать?
— Ничего. Ты же хотела понаблюдать? Вот и будем наблюдать.
Рыжий сражался долго. Коварный автомат то подбрасывал ему выигрыш, то забирал вновь. Но в конце концов рыжий Гена проиграл все. И, пошатываясь, ноги у него от долгого сидения затекли, поплелся к выходу.
Но домой он не поехал.
— Уже поздно. Куда же он едет?
Оказалось, что Гена поехал к некоей дамочке, чей силуэт мелькнул у приоткрытого окна. Пробыл он у нее не больше двух часов. И лишь после этого отправился в родные пенаты.
— Мама дорогая! — простонала Кира. — Когда я в первый раз увидела этого пупсика, то подумала, что он самый порядочный зануда из всех, кого я знала.
— А теперь?
— Теперь я знаю, что он игрок, мот и имеет любовницу!
— Видишь, как иной раз внешность бывает обманчива. Никогда не стоит верить первому впечатлению.
Кира кивнула. И внезапно воскликнула:
— Господи! Как я могла забыть?!
— Что?
— Леся! Я ее оставила возле кондитерской. Она мне доверилась, а я про нее забыла.
— И что сделала?
— Укатила следить за этим рыжим.
— А она?
— Она осталась!
— Ничего страшного. Она могла бы тебе и позвонить.
Эти слова навели Киру на еще одну мысль. В самом деле, почему Леся ей не позвонила? Ведь должна была бы! Кира вытащила свою трубку из сумочки, и у нее вырвался сердитый возглас:
— Так и есть! Разрядилась!
— Можешь позвонить с моей, — великодушно предложил Свистунов.
И Кира позвонила. Сначала Лесе на мобильник. А так как тот она не брала, то на домашний телефон. Наконец заспанный Леськин голос ответил:
— Алло. Кто это?! Говорите же!
— Леся! Лесенька! Это я!
Последовало продолжительное молчание. А затем Леся спросила:
— С тобой все в порядке?
— В полном!
— А где ты?
— Я?.. В одном месте. Понимаешь, я стала следить за подозрительным человеком возле дома Дины. А потом… Потом я встретила Свистунова.
— Так ты сейчас с ним?!
Судя по голосу, сон у Леси словно рукой сняло.
— Все в полном порядке.
— А что у тебя с телефоном?
— Он разрядился и выключился!
— Вот видишь. А говоришь, что все у тебя в порядке! Выходит, что не все.
Кира не стала спорить. Пусть Леся думает, как ей удобней.
— А что за тип, за которым ты следила?
— Так. Один азартный игрок. Не понимаю, что может связывать его и Дину.
— А разве связывает?
— Я видела, как они спорили возле ее дома. И… И он грозился ее убить.
— Ого!
— Вот именно. Поэтому я и стала за ним следить!
И так как про себя Кире больше рассказывать не хотелось, она спросила:
— А как вы посидели?
— Нормально. Только не слишком долго.
— Почему?
— Я волновалась за тебя. А ребятам, по-моему, хотелось остаться вдвоем. Так что я не стала им мешать. И ушла.
Что же, все это тоже вполне естественно и лишних вопросов не вызывало. Но все же Кире хотелось знать подробности пребывания подруги в гостях. Вдруг Дина и Даниил тоже что-нибудь придумали? Ведь должны же их мозги работать над той же загадкой, над которой уже который день бьются подруги.
А если две головы лучше, чем одна, то ясное дело: четыре еще лучше, чем две.
— Но о чем-нибудь вы говорили?
— Да уж, не сидели молча.
— И что? Даниил не намекал, кто бы мог желать ему зла?
— Это нет, — ответила Леся. — Тут он сам в полной растерянности.
— А насчет Железного? Даниил что-нибудь сказал про него?
— Мне кажется, тут есть кое-что, — сказала Леся.
— И что же? Говори, не томи!
— Дай мне проснуться, — рассердилась Леся. — Сама звонит среди ночи, а потом упрекает, что я с мыслями не могу собраться.
— Ну, собирайся.
Леся еще немного поворчала. Но уже просто так, для порядка. И сказала:
— По словам Даниила, дрессировщик диких кошек в последнее время стал какой-то странный.
— В каком это смысле?
— Ну, дерганый. Ни с того ни с сего мог впасть в агрессию. А потом долго и слезливо извиняться. Но при этом чуть что, все могло повториться заново.
— Он пил?
— Спиртным от него не пахло. Его животные этого запаха не переносят. Так что он не пил.
— Тогда что?