Цирк под одеялом
Шрифт:
— Мы тут надолго? — с неизвестно откуда появившимся трепетом спросила она.
— Как получится, — туманно отозвался Витек. — Некоторые остаются тут навсегда.
Разумеется, это заявление не подбодрило подруг, а совсем даже наоборот.
— Но нам-то с тобой бояться нечего! — шепнула Кира на ухо Лесе.
Та кивнула. А что ей еще оставалось? Они уже приехали. Глупо сейчас взять и начать рыдать, чтобы их отвезли домой. И подруги шагнули в железную дверь, отворившуюся с таким скрежетом, словно это были по меньшей мере
Внутри было пустынно и грязно. Что не украдено, то покрыто толстым слоем пыли и ржавчины. И еще издалека доносились чьи-то сдавленные крики.
— Во! — обрадовался Витька. — Допрашивают!
Подруги похолодели. Кто кричит? Кого допрашивают? И не они ли следующие на очереди? Но деваться им все равно некуда. И они на подгибающихся ногах двинулись вперед.
В центре довольно большого зала с выложенным потрескавшейся плиткой полом стоял стул. Вокруг него столпилось несколько молодых мужчин, одетых преимущественно в темные брюки и футболки. Могучие мышцы, которые поигрывали под этими футболками, на несколько мгновений заставили подруг оторопеть. Но затем их внимание привлек к себе голос Свистунова.
— Вот, полюбуйтесь на этого мальца!
Подруги полюбовались. На единственном стуле в этой большой комнате сидело человеческое существо. Кто это был, сразу и не скажешь. Вроде бы юноша. Но длинные кудрявые волосы и миловидное личико могло с легкостью принадлежать и девушке. Да и фигура у этого молодого человека была девичья. Узкие плечи. Плавный изгиб бедер. Тонкие руки и ноги. Только кисти рук указывали на то, что перед ними скорее всего юноша.
— И что с ним? — спросила Кира, которая уже рассмотрела пару синяков и разбитый нос молодого человека.
Кроме того, во рту у него торчал кляп. А глаза излучали такой ужас, что подругам даже стало его жалко.
— Что он сделал?
— Стрелял, паршивец!
— Когда? В кого?
Свистунов молча почесал кончик собственного носа, пнул пленника в коленную чашечку, с удовлетворением послушал его стоны и только после этого сказал, обращаясь к подругам:
— Пошли со мной.
— Куда?
— Куда надо. Туда, где я расскажу вам, как дело было.
И девушки пошли. А пленник остался в руках помощников Свистунова, которым тот строго велел:
— Можете делать с ним что хотите. Но смотрите мне, чтобы он остался жив!
Круг из крепких мужских спин замкнулся. И последнее, что услышали уходящие подруги, был сдавленный стон, который издал пленник, когда очередной кулак врезался в его челюсть.
— Они его изувечат!
— Так ему и надо!
— Свистунов!
— А что? Ему можно, а нам нельзя?
— Этот колокольчик голубой напал на вас?
— Еще как! Открыл стрельбу. И кабы не наша удачливость, и… не бронежилеты, которые я велел надеть ребятам и сам надел, то не разговаривать бы нам с вами сейчас.
Глаза у подруг округлились! Что делается в этом мире? Они бы могли поклясться, что тот цветочек полевой не способен ни на какую агрессию! И вдруг выясняется, что очень даже способен. Впрочем, когда они увидели Лешу, то тоже думали, что он просто избалованный маменькин сынок, а вовсе не наркодилер.
— Ну, в общем, приехали мы, — начал рассказывать Свистунов, — на то самое место, где было уговорено нами с Люськой. Видим, никого там нету. Ну, вышли.
— Зачем?
— Затем, что такое условие было. Чтобы все вышли. И Люська могла бы воочию убедиться, что я тоже прибыл.
— Теперь ясно. И что дальше?
— А дальше по нам открыли пальбу!
— Ой!
Прежде чем Свистунов и его команда успели сориентироваться, двое из них оказались выведены из строя.
— У Мальца нога прострелена. А Бурому в шею пуля попала. Врача мы ему уже привезли. Тот пулю извлек, рану перевязал, антибиотиков вколол, но больше ни за что не ручается.
— Так надо было его в больницу!
Свистунов так посмотрел на Лесю, что она тут же замолчала. И поклялась самой себе, что больше ни словечка не скажет. Очень ей надо, чтобы на нее так смотрели!
— Какой врач? — пробормотал Свистунов. — Вы что, девчонки?
— А кто стрелял-то? — быстро спросила Кира, чтобы сгладить неловкость.
— Он и стрелял.
— Этот парень, которого вы допрашиваете в соседней комнате?
— Он самый.
— А… А зачем?
— Затем, что все было подстроено! — взревел Свистунов.
И хотя рычал он не конкретно на подруг, а, так сказать, вообще, те едва сдержались, чтобы не запищать от страха. В гневе Свистунов был страшен.
— Люська всю эту катавасию и устроила!
— Как это?
— Наняла двух недоносков, чтобы перестреляли нас с ребятами, едва только мы выйдем из машин.
— Двух?
— Ну да, двух.
— Но… Но мы видели только одного.
— Точно! Одного мы поймали, но его приятель от нас ушел.
— Как ушел?
— Повезло стервецу, — неохотно признался Свистунов. — Малец сплоховал. Со своей простреленной ногой в погоню кинулся. Никому не сказал, что нога у него не в порядке.
Во время погони боль в простреленной ноге стала совсем уж невыносимой. И Малец сошел с дистанции. А так как в это время возле него не было никого из товарищей, то парень благополучно ушел.
— И никакого товара ты не получил?
Свистунов мрачно покачал головой:
— Нет.
— Но тогда зачем все это было нужно? Зачем эта особа, представившись Люськой, вызвала тебя на встречу?
Свистунов снова помотал головой.
— У меня есть только одно предположение, — сказал он. — Кто-то хотел меня устранить. И решил выбрать именно такой способ.
— Но это же глупо!
— Не так уж и глупо, — возразил Свистунов. — Кабы не наши бронежилеты, то мы бы все стали покойниками.