Цитадель огня. Мрак остается (сборник)
Шрифт:
Последовавшие за этими событиями дни едва казались реальными, словно не Зея, а Земля являлась чужим миром. Грейс снова и снова пыталась обратиться к Паутине жизни, но чувствовала себя инвалидом, которому только что ампутировали конечность, а он все пытается нащупать ее. Потому как вместо мерцающих прядей Паутины, связующих воедино все живое, она находила лишь слабые отзвуки магии.
Если бы не Тревис, неизвестно, что могло бы случиться. Он вновь приспособился к жизни на Земле намного быстрее, чем Грейс. Именно Тревис придумал продать три золотые монеты с Зеи одной из антикварных лавок Восточного Колфакса. На эти деньги они купили еду, затем сели
На следующее утро, пока Грейс все еще лежала в кровати, рассматривала провисающий потолок и тщетно пыталась коснуться Паутины жизни, Тревис ушел. Он вернулся в полдень с пакетами и фальшивой карточкой социального обеспечения.
— Поздоровайся с Гектором Торкенблатом, — сказал он, протягивая новую карточку.
Грейс сморщила нос.
— Это так же похоже на имя, как название средства для мытья окон.
Несколько дней спустя, как только они уверились, что в ночь прибытия никто не запомнил их лиц, Тревис отправился с новой карточкой в Денверский мемориальный госпиталь и нашел Гектору работу ночного уборщика. Именно так они и узнали, что Бельтан жив, но пребывает в коме.
С тех пор Тревис каждые несколько дней проверял состояние Бельтана. Грейс знала, что Бельтан получает прекрасный уход, однако все равно хотела его увидеть, коснуться. Даже здесь существовали вещи, которые она могла почувствовать лучше любого электронного монитора.
Грейс сжала металлические перила кровати. Прошло уже больше двух месяцев, и она знала, что происходит в случаях долговременной комы. С ее губ сорвался вздох:
— О Бельтан…
В памяти он виделся ей высоким и сильным, облаченным в кольчугу, в руках меч, а на лице бодрая улыбка. Мужчина, лежавший перед ней на кровати, имел с ее воспоминаниями весьма отдаленное сходство.
Он выглядел стариком. Торчащие из больничной одежды руки и ноги были бледными и худыми, словно кости кто-то вытянул до невероятных размеров. Из-под пижамы проглядывали атрофированные мускулы, а руки, уложенные по бокам тела, казались пучками хвороста.
Грейс обвела взглядом капельницы и мониторы, подключенные к телу. По крайней мере его отключили от аппарата искусственного дыхания. У Бельтана отросла нечесаная борода, и Грейс потребовалось несколько секунд, чтобы увидеть лицо, которое знала. Она отдала бы все что угодно, только бы увидеть его знаменитую лучезарную улыбку. Но Бельтан оставался неподвижен, если не считать ровно поднимающейся и опускающейся грудной клетки.
Грейс откинула больничную пижаму и пальцами пробежала по сетке розовых шрамов, украшающих левый бок Бельтана. Она закрыла глаза и сосредоточилась. Это походило на нечеткий рентгеновский снимок, который не освещается задним светом и не обработан компьютером до трехмерного изображения. Все расплывалось и меркло, но королева Иволейна оказалась права. Даже на Земле Грейс обладала Даром.
Его старую рану хорошо залечили, намного лучше, чем на Зее. Хирургическая операция на брюшной полости и антибиотики все же брали верх над магией. Однако Бельтан потерял катастрофически много крови, и именно это вызвало кому. Врачи могли исцелить его тело, залить в вены новую кровь, но никакие операции не имели силы пробудить его.
Быть может, ему необходима магия, Грейс.
Она отодвинула пижаму и положила руку на широкий лоб. На нем появилось еще больше морщинок, чем она помнила. По какой-то причине Грейс вдруг захотелось спеть Бельтану, что совершенно не подобает врачу. В конце концов, разве исследования не предполагают, что знакомые голоса способны помочь пациентам пробудиться из бессознательного состояния?
С ее губ сорвались слова такие старые, что Грейс сама почти забыла их.
Нам в этой жизни суждено Всю жизнь по кругу мчать. Лишь одного нам не дано — На месте постоять.Она коснулась металлической подвески с острыми углами, висевшей под рубашкой. Песня, как и ожерелье, являлась частью детства Грейс. Но откуда она знала ее? Разумеется, никто в сиротском приюте не мог спеть ей ее. И Грейс нисколько не сомневалась, что слова были неверными. Она, наверное, слышала ее, будучи маленькой девочкой, и, как обычно и делают дети, преобразовала странные звуки в знакомые слова. Все равно песня утешала. Если и не Бельтана, то по крайней мере ее.
Ресницы Бельтана вздрогнули.
Грейс со свистом втянула воздух.
Всего лишь бессознательный рефлекс, доктор. Не вкладывай в это больший смысл, чем есть на самом деле.
Но все равно она приложила руку к его лбу и закрыла глаза.
Бельтан?
Ей приходилось трудно. Нити Паутины жизни были слишком нечеткими. Они распадались, как только Грейс пыталась ухватиться за них.
Бельтан, ты меня слышишь? Это я — Грейс. И Тревис приходит к тебе каждую ночь.
Она задержала дыхание и напрягла все силы, пытаясь уловить хоть какой-нибудь звук. Однако в палате царила серая тишина.
Затем, когда Грейс уже начала сдаваться, ома вдруг услышала. Нельзя назвать это словом — лишь обрывок мысли, но она услышала его.
Грейс резко открыла глаза. Бельтан. Она уверена, это он произнес тот звук. Его лицо все еще было неподвижно, но не оставалось никаких сомнений в том, что она услышала. Грейс схватила его за руку. Сжала ее.
Ну давай, Бельтан. Ты должен вернуться к нам. Пожалуйста, старайся. Ради меня… Ради Тревиса.
Грейс знала, что, если в скором времени Бельтан не очнется, его переведут в другое место. Это общественная больница, здесь принимают всех. С другой стороны, они не позволят какому-то безликому человеку бесконечно занимать койку. Однако не только это беспокоило ее.
«Дюратек» пока не нашел их, но это лишь вопрос времени.
В некоторой степени Грейс даже удивлялась, что их троих еще не задержали. Почти ежедневно она или Тревис видели, как один из глянцевых черных автомобилей медленно проезжал по улице города, словно искал кого-то. «Дюратек», несомненно, верил, что, если Грейс или Тревис когда-нибудь вернутся, они обязательно приедут сюда, в Денвер. И оказался прав.