Цивилизация статуса (сборник)

Шекли Роберт

Сейчас или никогда, подумал Кинкейд и ловко заключил девушку в объятия.

Вначале она прижалась к нему, потом отстранилась.

— Ты очень привлекателен, — сказала она. — Я даже удивлена, как ты притягиваешь меня. Но любовь между нами невозможна. Я не твоей расы и не с твоей планеты. Я андарианка.

Опять она за свое.

— Ты хочешь сказать, что в земном смысле ты не женщина? — переспросил Кинкейд.

— Нет, дело не в том. Проблема чисто психологическая. Мы, андарианки, любим

всей душой. Для нас акт спаривания означает брак и пожизненную привязанность. Разводов у нас нет. И мы хотим иметь детей.

Кинкейд только усмехнулся. Он уже наслышался подобных фраз от девушек-католичек, за которыми приударял в Шорт-Хиллз, штат Ныо-Джерси. Он знал, как следует поступать в подобной ситуации.

— Я люблю тебя, — сказал он. По крайней мере, на тот момент это была правда.

— Я тоже… неравнодушна к тебе, — призналась Алия. — Но ты и представить себе не можешь, что это значит — любить андарианку.

— Так расскажи, — предложил Кинкейд, обнимая девушку за талию и прижимая к себе.

— Не могу, — ответила она. — Это наша священная тайна. И нам не позволено открывать ее мужчинам. Быть может, тебе стоит покинуть меня, пока еще есть время.

Кинкейд понимал, что совет хороший: что-то жуткое было и в девушке, и в том, как она оказалась на острове. Уйти, конечно, стоило, но Кинкейд не мог. В отношении женщин он был сущим наркоманом, а эта девушка представляла собой квинтэссенцию, предел мечтаний донжуана. Кинкейд не был ни писателем, ни художником, а его археологические потуги не могли завоевать ему уважения. Единственное, что он мог оставить потомкам, — это летопись постельных побед. Так пусть на его надгробии напишут: Кинкейд получал лучшее и брал его там, где находил.

Он поцеловал девушку, и поцелуй их длился и длился и продолжался, пока они оседали на землю в фонтане разлетающейся одежды, сквозь который проглядывала плоть. Испытанный Кинкейдом в завершение экстаз превосходил его способности к описанию. Столь могучее чувство захлестнуло его, что Кинкейд едва ощутил шесть коротких уколов — по три в каждый бок, точно в межреберья.

Только потом, развалившийся на спине, усталый и удовлетворенный, Кинкейд обратил внимание на шесть крохотных дырочек в коже. Повернувшись, он глянул на Алию — обнаженную, немыслимо прекрасную; рыжие волосы сияющим облачком окружали овал лица. В горячке любовной страсти Кинкейд не обратил внимания на довольно необычную деталь. Шесть маленьких выступов — по три на каждой стороне грудной клетки — завершались тонкими клыками-иглами. Кинкейду вспомнилось, что самки некоторых насекомых на Земле во время полового акта откусывают самцу голову. Он все еще не верил, что девушка — инопланетянка, но недоверие его заметно поколебалось. Ему вспомнились другие земные насекомые, те, что имитируют других существ, — кузнечики как сучки, жуки как осы. А не скинет ли эта красавица сейчас свой облик?

— Это было прекрасно, милая, — сказал он, — даже если это будет стоить мне жизни.

Алия воззрилась на него.

— О чем ты говоришь? — воскликнула она. — Неужели ты думаешь, что я могу убить тебя? Невозможно! Я андарианка, ты мой супруг до конца наших дней, а живем мы очень долго.

— Тогда что ты со мной сделала? — осведомился Кинкейд.

— Я просто впрыснула тебе детей, — объяснила Алия. — Они будут такие милашки! Надеюсь, они унаследуют твою расцветку.

Кинкейд не сразу понял, что именно ему сообщили.

— Ты уверена, что не отравила меня? — переспросил он. — Чувствую я себя очень странно.

— Это всего лишь гибернационная сыворотка. Я ее впрыснула вместе с детками. А теперь, мой дорогой, ты будешь спать в этой уютной сухой пещерке, а наши дети будут расти в твоих межреберьях. Через год я вернусь, выну их из тебя, перенесу в коконы и отправлю домой, на Андар. Следующая стадия их развития пройдет там.

— А со мной что будет? — осведомился Кинкейд, упорно борясь с нахлынувшим на него сном.

— С тобой все будет в порядке, — заверила его Алия. — Спячка совершенно безопасна. Я вернусь задолго до того, как тебе придет пора рожать. Потом ты отдохнешь немного — примерно недельку. Я буду заботиться о тебе. А тогда мы сможем заняться любовью снова.

— И что?

— И снова придет время спячки, любимый, до следующего года.

Кинкейд хотел было съязвить, что он совершенно иначе собирался провести свою жизнь, а не вот так — час любви, год сна, роды — и все начинается сначала. Он хотел сказать, что лучше бы она тогда откусила ему голову. Но говорить он уже не мог — едва отгонял от себя сон. Алия собиралась уходить.

— Ты настоящая красотка, — выдавил Кинкейд, — но лучше бы ты осталась на Андаре и вышла замуж за своего одноклассника.

— Я бы так и сделала, любимый мой, — ответила она. — Но случилось что-то страшное. Должно быть, мужчины шпионили за нашими священными таинствами, потому что все они куда-то запропастились. Это и называется Великим Исчезновением. Они все ушли, совсем ушли, покинули планету.

— Я так и думал, что до них рано или поздно дошло бы, — прошептал Кинкейд.

— Они были не правы, — возразила Алия. — Я понимаю, что деторождение накладывает на плечи мужчин тяжелую ношу, но с этим ничего нельзя поделать, раса обязана жить. И мы, андарианки, сделаем все для этого, через что бы нам ни пришлось пройти. Я ведь предлагала тебе уйти. А теперь до свидания, милый! До будущего года!