Cлово президента
Шрифт:
Райан закрыл глаза. Он только что заставил себя заново пережить ту ужасную ночь.
– Я положил конец операции, которая формально не выходила за рамки закона, но оказалась на самой его грани. Мне удалось сделать это незаметно, не привлекая внимания. Колумбийцы так и не узнали о случившемся. Мне казалось, что я сумел предупредить новый Уотергейт и…, невероятный международный скандал. Сэм и Эл согласились молчать, документация, касающаяся этих операций, запечатана и будет храниться в течение многих лет после того, как мы умрем. Тот, кто организовал утечку этой информации, слышал пару слухов и сделал несколько удачных догадок. Почему я так поступил? Мне кажется, что я следовал закону в силу своих возможностей, – нет, Арни, я не нарушил закон. Я следовал правилам. Это было непросто,
– Но почему ты не доложил все это Конгрессу и…
– А ты вспомни, Арни, что происходило в мире в то время, – ответил президент. – Речь ведь не только об Америке, правда? Тогда шел процесс распада всей Восточной Европы, Советский Союз еще держался, но едва-едва, происходили важные события, и рухни еще и наше правительство – черт побери, могло бы случиться такое, чего еще никто не видел. Америка не смогла бы – мы не смогли бы успокоить Европу, если бы занимались тушением домашнего пожара. Вот почему мне пришлось принимать решение и действовать, иначе солдаты, брошенные в Колумбии, погибли бы. Подумай, в какой ловушке я оказался, а?
Понимаешь, Арни, я не мог ни к кому обратиться за советом. Адмирал Грир умер. Мур и Риттер оказались замешанными в этот скандал. Президент тоже рухнул в него с головой; в то время мне казалось, что это он руководит операцией через Каттера, потом я узнал, что все не так, его просто обманул и скомпрометировал этот бездарный политический мерзавец. Я не знал, куда обратиться за помощью и потому пошел в ФБР. Доверять я мог только Дэну Мюррею и Биллу Шоу, а также одному из наших оперативников в Лэнгли. Билл – ты знаешь, что он имел ученую степень доктора юридических наук? – помог мне с юридической стороной вопроса, а Мюррей оказал содействие при операции по спасению наших солдат. ФБР начало расследование деятельности Каттера. Это было секретное расследование, насколько я помню, операции присвоили кодовое название «Одиссей». Они уже собирались обратиться к окружному судье за ордером на арест по обвинению в преступном заговоре, но Каттер покончил с собой. Когда он бросился под автобус, в пятидесяти ярдах от него находился агент ФБР. Ты встречался с ним, это Пэт О'Дэй. Никто не нарушал закона – за исключением Каттера. Сами операции не выходили за пределы параметров, определенных Конституцией, – во всяком случае так сказал мне Билл.
– Но с политической точки зрения…
– Конечно, даже я не настолько безграмотен. Вот я и оказался здесь, Арни. Я не нарушал закона. Я служил интересам своей страны, как только мог, принимая во внимание существовавшие тогда обстоятельства, – и посмотри, где я оказался в результате всего этого.
– Проклятье. Как случилось, что Боб Фаулер ничего не знал об этом?
– Нужно спросить Сэма и Эла. Они считали, что это окажет отрицательное влияние на президентство Фаулера. К тому же я не имею представления, о чем они говорили с президентом, Я никогда не стремился узнать об этом и так и не узнал, и все, чем я располагаю, – это догадки, основанные на фактах и потому весьма близкие к истине, – признал Райан, – но все-таки догадки.
– Джек, редко случается, когда я не знаю, что сказать.
– Все равно говори, – потребовал президент.
– Скрыть случившееся уже не удастся. У средств массовой информации сейчас достаточно зацепок, чтобы опубликовать полученные ими сведения, и Конгресс начнет расследование. А как относительно всего остального?
– Все это правда, – сказал Райан. – Действительно, к нам в руки попал «Красный Октябрь», я на самом деле лично вывез Герасимова из Советского Союза. Это была моя идея, моя операция, и в результате я едва не погиб. Так уж получилось. Не сделай мы этого, Герасимов попытался бы осуществить свой заговор, чтобы свергнуть Андрея Нармонова, – тогда Варшавский пакт все еще сохранился бы и снова вернулись бы старые дни холодной войны. Вот почему мы скомпрометировали этого ублюдка и заставили улететь на самолете. У нас просто не было иного выбора. Несмотря на все, что мы сделали здесь для него, он по-прежнему затаил злобу, хотя его жене и дочери нравится в Америке.
– Ты убивал
– В Москве – нет. А вот на подводной лодке началась перестрелка. Матрос, агент Главного разведывательного управления, попытался взорвать «Красный Октябрь». Он убил одного из офицеров и тяжело ранил двоих, но мне удалось застрелить его. После этого мне несколько лет снились кошмары.
В иной реальности, подумал ван Дамм, его президент был бы героем. Однако реальность и политика имеют между собой мало общего. Он заметил, что Райан умолчал о Бобе Фаулере и своем отказе дать согласие на запуск ракеты с ядерной боеголовкой. В то время Арни уже возглавлял администрацию Белого дома и знал, что через три дня Роберт Фаулер пришел в ужас, когда понял, что его спасли от безумного поступка, в результате которого могли бы погибнуть бесчисленные тысячи людей, а мир заклеймил бы американского президента за преступление, не уступающее по масштабу гитлеровским.
Когда– то еще в школе на Арни произвела большое впечатление одна фраза из «Отверженных» Виктора Гюго: «Каким злом могут обернуться добрые поступки». И вот теперь он столкнулся с очередным подтверждением. Райан служил своей стране мужественно и достойно, но ни один из его поступков не мог выдержать критического внимания со стороны общественности. Здравый смысл, патриотизм и бесстрашие позволили ему принять участие в серии событий, которые каждый мог исказить до неузнаваемости. Эд Келти как раз и был непревзойденным мастером подобных интриг.
– Как нам уладить последствия всего этого? – спросил президент.
– Что еще мне нужно знать?
– Досье на Герасимова и по «Красному Октябрю» находятся в Лэнгли. Что касается колумбийских событий – теперь ты знаешь все необходимое. Я не уверен, что имею юридическое право отдать распоряжение о вскрытии документации, связанной с Колумбией. С другой стороны, для того чтобы нарушить стабильность наших отношений с Россией, первых двух досье достаточно.
«Красный Октябрь», подумал Головко, глядя на высокий потолок своего кабинета. А ведь ты умный сукин сын, Иван Эмметович, твою мать! В том, как он мысленно произнес это грубое ругательство, звучало нескрываемое восхищение. Выходит, он недооценивал Райана с самого начала. Даже после всех встреч, после многочисленных контактов между ними, как прямых, так и косвенных, признался Головко, он продолжал недооценивать его. Значит, вот как Райан сумел скомпрометировать Герасимова и, может быть, этим спас Россию – но страну нужно спасать действиями внутренних сил, а не вмешательством извне. Есть тайны, которые следует хранить вечно, потому что они в равной степени затрагивают интересы обеих сторон. Это была одна из таких тайн. А теперь, когда ее открыли для всеобщего обозрения, униженными оказались обе страны – и Россия и Америка. Для России это обернулось потерей ценного национального достояния в результате акта государственной измены. Еще хуже было то, что российские разведывательные службы не сумели докопаться до сути происшедшего, а это, решил Головко после непродолжительного размышления, совсем уж невероятно. С другой стороны, американцы сумели разработать хорошее прикрытие, а потеря двух ударных подводных лодок во время одной операции превратила случившееся в событие, которое советский военно-морской флот хотел забыть как можно быстрее, и потому никто даже не подумал проникнуть за пределы созданного американцами тумана.
Со второй тайной Сергей Николаевич был знаком лучше, чем с первой. Райан сумел предотвратить государственный переворот в России. Головко считал, что Райан вполне мог бы просто предупредить его о готовящемся перевороте и остальное сделали бы внутренние спецслужбы Советского Союза, однако Иван Эмметович решил поступить иначе. Разведывательные службы привыкли оборачивать все в свою пользу, и Райан был бы безумцем, если бы не воспользовался предоставившейся благоприятной возможностью. На допросах в Америке Герасимов наверняка пел кенарем и рассказал обо всем, что ему было известно; именно Герасимов раскрыл Эймса, не сомневался Головко, а ведь Эймс был подлинной золотой жилой информации для КГБ.