Codex Somnia
Шрифт:
Батюшка молчал, не торопился сразу пускаться в объяснения. Мия ждала и уж было подумала, что и у него нет оправданий для Господа, но тут священник задал вопрос ей:
– А ты можешь удержать на воздухе хотя бы один маленький камушек? – И, не ожидая Мииного ответа, продолжил:
– Звезды, которые ты видишь на небе, – это ведь не блестящие игрушечные шарики. Это небесные тела колоссальных объемов, которые несутся с головокружительной скоростью и при этом не сталкиваются друг с другом и не отклоняются от своего курса… Да неужели после этого мы будем судить Бога? Что скажешь?
– С одной стороны –
– Понимаю, что очень тяжело смириться с потерей близких без упрёка к Богу. Но ты должна всем напряжением своих духовных сил пройти сквозь страдания и выйти из него укрепленной, углубленной, умудренной. Бог не желает смерти, смерть – это лишь та реальность, которая вошла в твою жизнь. Так ведь, и Христос умер, и святые умирали, и Богородица умерла. Но даже неверующий человек должен задуматься о бессмертии. Например: если ты замечала, всё в природе умирает и снова возрождается: солнце заходит, чтобы подняться вновь; луна уменьшается, чтобы снова родиться; семечко разрушается, гниёт, чтобы дать новое дерево. И примеров вокруг нас великое множество. Всякая разлука временна, потому что любовь – это качество вечности, – сказал он напоследок, повернулся к Мие спиной и скрылся за бордовой перегородкой.
Мия стояла на месте и слёзы медленными полноводными ручейками текли по её бледному лицу. Она хотела сесть, потому что стоять на ногах у неё не было сил. Голова кружилась всё сильнее, а перед глазами забегали черные точки.
«Не хватало еще сейчас в обморок упасть, бабушку напугать. Она и так волнуется за меня», – думала Мия, ища глазами, куда бы присесть.
– Миечка, что ж ты так побледнела? – спросила подошедшая к ней Татьяна Николаевна, и добавила:
– На свежий воздух надо, на улицу, выйди, подыши!
Мия вышла и побрела на ватных ногах домой. Сейчас ей не хотелось анализировать слова, сказанные священником, а хотелось забраться в кровать, накрыть голову подушкой и не думать, не переживать, не сожалеть, не тосковать. Ощущая себя измочаленной тряпкой, ей хотелось стать бесчувственным чурбаном, не способным ни на какие эмоциональные переживаниия.
«Ведь есть же на земле такие люди, которые не испытывают никаких эмоций. По-моему, последнее время я так и жила, в состоянии ноля, не испытывая ни положительные, ни отрицательные чувства. Да, мне было не радостно, но и так плохо, как сейчас, тоже не было, – размышляла Мия по дороге. – Зачем нужно горе, зависть, злость, печаль, стыд? Они только делают жизнь тяжелее и невыносимее. Хорошая идея от них избавиться совсем. Но, тогда опять исчезнет интерес к жизни, это ведь тоже чувство. Жизнь станет снова обычной, пустой, скучной, тягомотной и неинтересной. Всё превратится в рутину и обыденность. Дом, метро, работа. Нет, пожалуй, мне придется учиться справляться и с этим», – твердо решила Мия, залезая под одеяло и пряча голову под мягкую подушку.
16
– Поздравляю с еще одним прожитым годом жизни, Мия! И, да здравствует новый год!
Мия закрутила головой на 360 градусов.
«Ого, класс какой, у меня голова прокручивается, как у совы. Хотя у совы, по-моему, все же не так…».
– Мия, о какой ерунде ты всё время думаешь!
Она опять сделала круг головой, но никого не увидела.
– Мишель, это ты? Я узнала тебя по голосу. А у меня шея, как пластилиновая. Смотри, как я могу.
И Мия быстро стала вращать головой по кругу то в правую сторону, то в левую.
– Озорница! Голова сейчас закружится.
– Не закружится, я же чередую стороны. Покажись же!
– Так ты пусти меня! Сон же твой.
Мия перестала забавляться с головой и закрыла глаза, представив Мишеля и столик в кафе.
– Да, фантазия у тебя бедновата. Опять то же кафе, – серьезно сказал Мишель, сидя напротив неё за круглым маленьким столиком. Тебя спасает от моего разочарования только то, что здесь пекут вкусные круассаны.
– Тогда пригласи меня в свой сон. А то ты у меня гостишь, а я у тебя еще ни разу не была.
– Раз уж мы здесь, давай попьем кофе и перекусим, а потом я заберу тебя с собой. Должен сказать тебе, что если ты не передумала учиться путешествовать по снам и ориентироваться в них, то я получил разрешение на твое обучение.
Мия захлопала от восторга в ладоши.
– Это значит, что ты готова?
– Безусловно, Мишель, я счастлива быть твоей ученицей.
– А теперь расскажи мне, как ты провела последнюю неделю? Случилось ли с тобой во снах что-то интересное?
– Пыталась найти тебя, но, как ты знаешь, это не увенчалось успехом. Кстати, куда ты пропал?
– Были дела посерьезнее, ты уж извини!
– Еще познакомилась с Антониной, она тренер по йоге.
– Интересно. Во сне?
– Наяву.
– Это уже менее интересно.
– Мишель, ты знаешь, ведь мои погибшие родители ни разу со дня смерти мне не снились, а тут приснились. Только я их издалека видела. Очень хотелось обнять их, но у меня не вышло.
– А что же тебе помешало?
– Сильный встречный ветер.
– А ты пробовала им управлять? Чтобы, к примеру, из встречного он преобразовался в попутный?
– Нет, даже не подумала об этом.
– Зря! Чувствую, что пора начинать работать с тобой. Уверен, что если бы ты подумала об этом, и применила своё желание, то у тебя бы всё получилось!
Мия положила последний кусочек сладкой булочки в рот, вытерла губы и сказала:
– Я готова! В путь?
Перед Мией стоял пустой стул. Мишеля не было. Мия попыталась покрутить головой, как раньше, голова уже так не работала. На краешек стола присел серый толстый голубь и стал клевать крошки. К нему подлетел второй, потом еще и еще…голуби летели со всех сторон к Мииному столику. Она почувствовала, как ею овладевает ужас, на который сверху накладывается паника.
«Надо уносить ноги, но куда? – судорожно думала Мия, – Мишель – предатель, опять бросил меня здесь».
И тут, как только она подумала о нем, в голове раздался его голос:
«Прекрати истерить и придумай дверь!»
В этот момент голубь перелетел со стола прямо ей на голову. Она инстинктивно закрыла лицо рукой, боясь того, что он выклюет ей глаза. На секунду от страха сознание её помутилось, но она нашла в себе силы представить дверь. Это была деревянная, окрашенная синей краской дверь, на которой безымянный художник стрит-арта изобразил при помощи трафарета и краски стаю разноцветных голубей.