Cosa Nostra история сицилийской мафии

Дикки Джон

Неизменным осталось одно: безоговорочная поддержка, которую оказывает ядро группировки корлеонцев стратегии массовых убийств. Говорят, что на одном из собраний Трактор Провенцано заявил: «Все, что делал дядюшка Тото (Риина), продолжается. Мы не остановимся». Спустя месяц после ареста Риины Коза Ностре предложили новое правило, суть которого сводилась к тому, что мафиози вольны заниматься за пределами острова любой деятельностью, независимо от мнений остальных членов организации; Баджарелла, Бруска и другие влиятельные боссы из Палермо и Трапани, ратовавшие за это правило, настаивали, кроме того, на продолжении войны с государством. По словам Бруски, мафиози быстро договорились совершить нападение на Маурицио Костанцо, популярного телеведущего, который приглашал в свою программу различных знаменитостей и который во всеуслышание пожелал, чтобы один мафиозо, который лежал в больнице, притворяясь больным, действительно

заболел раком. Также обсуждались планы подрыва Пизанской башни, отравления детского питания в супермаркетах, подкидывания на пляжи Римини шприцев с ВИЧ-инфекцией. Причем, как утверждал в своих показаниях Бруска, обязательно планировалось предупреждать население, чтобы избежать гибели людей. Мафия собиралась посеять в обществе тревогу и заставить государство сесть за стол переговоров.

В конце концов было решено не утруждать себя «учебными» атаками. Четырнадцатого мая 1993 года в Риме взорвалась бомба. Жертвой должен был стать Маурицио Костанцо, Только по счастливой случайности он не пострадал. Двадцать седьмого мая на виа деи Джорджофили, в самом центре Флоренции, взорвалась заминированная машина. Пять прохожих погибли, сорок были ранены. Двадцать седьмого июля еще пять человек были убиты взрывом бомбы, заложенной на виа Палестро в Милане. Тридцать первого октября бомбу обнаружили на виа деи Гладиатори, неподалеку от Олимпийского стадиона в Риме. Часовой механизм должен был сработать в конце футбольного матча между «Лацио» и «Удинезе», чтобы уничтожить как можно больше карабинеров. Однако из-за неисправности механизма взрыва не произошло.

В том же 1993 году стало ясно, что противостоянием государству Коза Ностра нажила себе нового врага — церковь. В ноябре 1982 года, в разгар mattanza, папа Иоанн Павел II посетил Сицилию. В ходе своего визита он ни разу не произнес слово «мафия». В мае 1993 года он снова прибыл на остров. Накануне его трехдневного визита ватиканская газета «Osservatore Romano» обратилась к вдове Паоло Борселлино Агнесе с просьбой поделиться воспоминаниями о муже. В своем письме вдова вспоминала о «бесхитростном, но глубоком» христианстве Борселлино и возносила молитвы о том, чтобы Церковь «не компрометировала истинное учение Христа заключением каких-либо тайных соглашений». Группа интеллектуалов-католиков направила письмо в редакцию «Giornale di Sicilia». В этом письме открыто говорилось о «постыдных связях, существующих между представителями католической церкви и сторонниками мафии».

На Сицилии папа посетил Долину храмов близ Агриженто, где незаконное строительство, которое поддерживала мафия, едва не уничтожило бесценные древнегреческие памятники. Отказавшись от заранее подготовленной проповеди, он выступил с импровизированным обращением, в котором осудил «культуру мафии… культуру смерти, глубоко бесчеловечную и антиевангелическую». Заметно взволнованный папа призывал мафиози одуматься: «Придет день и свершится Суд Божий!» Ответ Коза Ностры последовал 27 июля, когда бомбы взорвались в римских церквях Сан-Джованни ди Латерано и Сан-Джорджо. На сей раз пострадавших не было. Пятнадцатого сентября в Бранкаччо (восточный пригород Палермо) был убит на пороге своего дома отец Пино Пульизи — замечательный представитель той когорты местных священников, которые стояли на антимафиозных позициях. Позже один из его убийц признался, что перед тем как его застрелили, отец Пульизи улыбнулся и сказал: «Я ожидал этого».

Реакция мафии на вердикт кассационного суда, вынесенный в январе 1992 года, не оставляла сомнений в существовании Коза Ностры. И все же мафия постепенно утрачивала «систему жизнеобеспечения», политические связи и ту псевдорелигию, которую исповедовали многие из ее членов. Более того, между нею и сицилийской культурой уже не ставили знака равенства. Прямым следствием этого стало увеличение числа отступников, измерявшееся сотнями. В 1996 количество pentitiдостигло максимума — 424 человека. Под властью одиозного режима корлеонцев, заправлявших в Коза Ностре (и в тюремном заключении, условия которого стали более суровыми) даже влиятельные «люди чести», входившие в состав основной группировки корлеонцев, начинали сотрудничать с правосудием.

Приведем лишь один пример, который является весьма типичным. Сальваторе Канчеми был capomandamentoи входил в состав Комиссии, одобрившей убийство Фальконе и Борселлино. При этом он сознавал, какими последствиями может обернуться взрыв в Капачи. В тот день, когда Канчеми услышал, как Риина излагает свои планы относительно перебежчиков, количество которых росло как снежный ком, в нем что-то надломилось (Риина вещал: «Проблема в этих pentiti, потому что, не будь их, даже весь мир ничего бы нам не сделал. Вот почему мы должны убить их самих и убить их родственников до двадцатого колена, с детей шести лет и старше»). Но только

следующим летом, в самый разгар террористической кампании 1993 года, Канчеми заставил себя войти в ворота казармы карабинеров. Впоследствии он сдал государству все свое состояние, которое, по его же оценкам, составляло приблизительно 33 миллиона фунтов стерлингов. Когда на суде Канчеми снова встретился с Томмазо Бушеттой (оба они были членами одного и того же клана и подружились еще в 1970-е годы, в тюрьме), он признался в том, что лично выполнил приказ Риины и задушил двух сыновей Бушетты. Главный в истории мафии перебежчик заключил Канчеми в объятия и сказал: «Ты не мог не выполнить приказа. Я прощаю тебя, потому что знаю, что означает быть в Коза Ностре».

Располагая показаниями новых pentiti, следователи быстро установили личности тех, кто совершил убийства Фальконе и Борселлино, устроил взрывы на материке, убил отца Пульизи, а также имена многих других преступников. Тем временем корлеонцы сеяли террор внутри Коза Ностры, дабы лишить мужества любого, кто возражал против диктуемой ими стратегии массовых убийств. Но один за другим они падали, сраженные самым безотказным оружием, которое имелось в арсенале мафиози, — выдачей властям. В июне 1995 года полиция ворвалась в квартиру в центре Палермо и арестовала Леолуку Баджареллу. Не прошло и трех лет, как был схвачен второй «босс боссов». А в мае следующего года, через четыре месяца после того, как по приказу Джованни Бруска был задушен и брошен в кислоту юный Джузеппе Ди Маттео, карабинеры оцепили дом неподалеку от Агриженто; в этом доме Бруска скрывался вместе со своей семьей. К тому времени, когда был схвачен Бруска, сицилийская мафия уже отказалась от стратегии массовых убийств и билась в судорогах жесточайшего в своей истории кризиса. Наконец настало время, когда Коза Ностра оказалась на грани полного уничтожения.

Глава 12 Сыр рикотта и призраки:

Хроники Коза Ностры с лета 2003 г

Утром 11 апреля 2006 года Италия еще переваривала результаты всеобщих выборов, когда разразилась настоящая сенсация: информационные агентства страны сообщили о поимке «Трактора» — Бернардо Провенцано. В теленовостях мрачные комментарии сторонников Сильвио Берлускони (которому для победы не хватило всего 26 000 голосов) перемежались репортажами с Сицилии.

Вскоре выяснилось, что Провенцано арестовали в результате полицейской спецоперации — в крохотном коттедже на окраине того городка, в котором он когда-то родился. Однако остальному миру пришлось подождать до полудня, чтобы увидеть первые кадры с изображениями человека, которого называют «призраком дона Корлеоне». К штаб-квартире полиции Палермо подъехала серая «альфа ромео». Офицеры, под черными плащами которых скрывались пуленепробиваемые жилеты, радостно вскинули руки. Из машины вышел невысокий седовласый человек, которого почти сразу заслонили широкие спины полицейских. Несмотря на крики «Bastardo!» и «Assassino!» — то есть «Мерзавец!» и «Убийца!», — его лицо, наконец выхваченное камерой, оставалось удивительно спокойным. Он поглядывал вокруг поверх очков в металлической оправе, придававших ему вид кабинетного ученого. Без малого 43 года в бегах завершились; на губах Провенцано играла легкая улыбка.

Даже этот неприметный человек с намеком на улыбку на губах не в состоянии оценить историческую значимость событий 11 апреля. Едва сообщения об аресте Провенцано подтвердились, многочисленные сторонники «теорий заговора» принялись выискивать всевозможные подводные течения и анализировать предполагаемые интриги, которые якобы и привели к этому торжеству законности. Реакция итальянского государства на действия сицилийской организованной преступности так долго оставалась весьма противоречивой, что общество в каждом слове и каждом поступке чиновников привыкло видеть «двойное дно». За 150 лет своего существования мафия преуспела во внушении недоверия к государству.

Поначалу сообщалось, что «босс боссов» позволил себя арестовать. Другая версия гласила, что Коза Ностра попросту сдала его, потому что он перестал быть полезным. За несколько дней до задержания адвокат Провенцано поведал, что его клиент мертв. Некоторые аналитики усмотрели в этом сообщении следующий подтекст: Коза Ностра дала понять, что ее лидер больше ей не нужен. Впрочем, в этих историях куда меньше от реальности, нежели от мифа о всемогуществе мафии.

В комментариях также утверждалось, что арест Провенцано был тщательно спланирован по времени. Будучи премьер-министром, Сильвио Берлускони не скрывал своего отношения к антимафиозным расследованиям. В июне 2003 года он заявил в интервью английскому журналу: «Эти следователи безумны!.. Чтобы заниматься такой работой, человек должен повредиться в уме, страдать психическим заболеванием». Вполне вероятно, что пока Берлускони оставался у власти, арестовать Провенцано не было ни малейшей возможности, и что полиция, окружившая коттедж Трактора близ Корлеоне, дожидалась результатов выборов.