Cosa Nostra история сицилийской мафии
Шрифт:
«Видите, на сей раз ваших ребят хватило только на то, чтобы напустить дыма», — сказал Верро.
Если на людях он держался храбрецом, то наедине с собой испытывал ужас. К этому времени Верро уже стал понимать, каковы масштабы проникновения мафии в «кровь и плоть» государства: мафиози имели связи с местными членами парламента, судьями и духовенством. Он говорил, что от выпущенных в него пуль «разило мафией и ладаном». Его снова заставили покинуть обожаемый Корлеоне. И хотя Верро назвал властям имена людей, которые, как он считал, пытались его убить, дело закончилось ничем, так как свидетели побоялись дать показания.
Прослышав
«Ты видел, что они сделали с беднягой Панепито? Против кооперативов выступил союз клерикалов, мафии и gabelloti. Правда столь ужасна, что я почти лишился рассудка от отчаяния. Всякий раз, когда я смотрю на шрам на моем левом запястье, я вижу два трупа: свой собственный и труп моего доброго друга и товарища Панепито. Мне пришлось уехать из Корлеоне, где мафия объявила меня изменником. А что мне оставалось делать? Самому стать преступником и мстить свинцом и динамитом? Или, превратившись в потенциального покойника, дожидаться, пока меня убьют?»
Злоключения продолжали преследовать Верро. За мошенничество был арестован казначей крестьянского кооператива Корлеоне. Безосновательно утверждалось, что он действовал по указаниям Верро. (Сегодня мы располагаем убедительными доказательствами того, что этот казначей пользовался поддержкой Fratuzzi). Хотя ныне нет ни малейших оснований подозревать Верро в правонарушениях, нельзя не признать, что он чрезмерно доверял людям и весьма небрежно проверял бухгалтерские отчеты. Так или иначе, его снова арестовали, и он провел почти два года в тюрьме.
Когда в 1913 году Верро наконец вышел на свободу, на нем все еще висело обвинение в мошенничестве, поэтому враги считали его не представляющим более опасности. Чтобы сводить концы с концами, ему приходилось продавать вино и макароны. Но в его намерения входило добиться оправдания и уже тогда вернуться в политику. Что касается крестьян, их вера в него была непоколебима, они умоляли Верро возглавить список социалистов на предстоящих местных выборах. Теперь они наконец обладали правом голоса, благодаря принятому в 1912 году избирательному закону. Этот закон впервые предоставил всем мужчинам Италии, вне зависимости от их социального положения, бороться за справедливость и равенство. Верро понимал, с какими опасностями ему предстоит столкнуться. Он часто говорил своим друзьям, что в конце концов мафия его убьет, потому что она не может победить другим способом. Но он чувствовал, что обязан удовлетворить просьбу крестьян. В 1914 году подавляющим большинством голосов его избрали мэром Корлеоне.
В 1914 году и в начале 1915 года политическая деятельность Верро вызывала гораздо меньший интерес, поскольку началась Первая мировая война. Как и большинство социалистов и итальянцев в целом, Верро был против вступления страны в войну. Трижды за последние два десятилетия казалось, что жители Корлеоне вот-вот обеспечат себе более справедливое будущее. Но в 1894 году было введено военное положение, местное отделение Fasciподверглось репрессиям. В 1910 году кооператив Корлеоне стал объектом тайных интриг и явных угроз. А когда в стране только установился опиравшийся на поддержку широких слоев населения демократический порядок, призыв на воинскую службу снова опрокинул все надежды. В мае 1915 года Италия вступила в войну.
В эти же месяцы произошли события, сыгравшие важную роль в личной жизни Верро. В течение нескольких лет он был одинок, но все-таки остепенился, а подруга (эта пара по идеологическим соображениям отказалась вступать в брак) родила ему дочь, которую назвали Джузеппиной Пасе Умана («Жозефина Мир Людям»). Осенью 1915 года судебное разбирательство по делу о мошенничестве, ставшее причиной стольких невзгод для Верро, вступило в финальную стадию. Разговоры с принимавшими участие в разбирательстве юристами внушили ему надежду на оправдание.
Во второй половине дня 3 ноября 1915 года Верро вышел из здания ратуши Корлеоне. Быстро сгущались сумерки. Он свернул за угол, на улицу Трибуна, и в это мгновение хлынул ливень. Как только он подошел к лестнице из четырех ступеней, которой заканчивалась улица, со стороны конюшни раздался выстрел. Пуля попала ему ниже левой подмышки. Он покачнулся, затем повернулся в сторону выстрела и вытащил свой браунинг. Тот выстрелил всего единожды, прежде чем его заклинило. В Верро снова стали стрелять, теперь уже с двух направлений. На сей раз ему досталось пять пуль. Вероятно, он был уже мертв, когда упал лицом в грязь.
Затем один из убийц спокойно вышел из укрытия и, сев на спину Верро, четырежды выстрелил своей жертве в основание черепа. Потом приставил дуло к виску Верро и снова нажал на курок. Внешний вид трупа должен был стать наглядным предупреждением для остальных «непонятливых».
Сообщения об этом демонстративно жестоком убийстве появились в большинстве общенациональных газет; впрочем, они состояли всего из нескольких строчек. Нация сосредоточила внимание на известиях о сражениях в Сербии, на Западном фронте и на северо-восточных границах Италии.
В течение многих лет после случившегося в 1900 году провала судебного марафона Санджорджи и вынесенных в 1904 году оправдательных приговоров в отношении Палиццоло и Фонтаны было невероятно трудно привлечь интерес публики к борьбе с мафией. Общественное мнение Италии уже смирилось с существованием этой организации и скептически относилось к возможности ее уничтожить. Люди равнодушно отмахивались от новых известий о сицилийской организованной преступности. Считалось очевидным, что смерть мэра Корлеоне была делом рук мафии и что, по всей вероятности, к ответу никого не призовут.
Даже полученные в ходе разбирательства ошеломляющие улики не сумели привлечь должное внимание к этому делу. Среди личных бумаг Верро полиция обнаружила свидетельство, написанное рукой убитого. Этот документ вносил еще большую путаницу в обстоятельства его жизни, которая полностью отражала драматический период сицилийской истории. В своей посмертной исповеди Верро подробно рассказал о посвящении в общество Fratuzzi, раскрыл тайну, о которой никому не рассказывал, и предоставил подробный отчет о деятельности мафии в Корлеоне. Все те полицейские, которые обнаружили это свидетельство, утверждали под присягой, что Верро был абсолютно честным и преданным своему делу человеком. Они считали, что, расскажи Верро все, что ему было известно о мафии, его убили бы гораздо раньше.