Ctrl Alt Delete
Шрифт:
— Ну и правильно. Так что не строй из себя капризного ребенка и ешь.
Уже почти перед самым Веллингтоном измученный ожиданием и нервозностью Майк заснул, что было очень кстати. Часок сна ему был только на пользу.
В столице Новой Зеландии, их ждал небольшой частный самолетик, ибо «Боингу» Майка в крошечном городке было просто негде приземлиться.
Их появление в городишке, вызвало настоящий ажиотаж, все-таки не каждый день на центральную улицу садится самолёт из которого выходят мужчины, видеть которых местным жителям доводилось только на экранах телевизоров или на обложках глянцевых журналов.
Несмотря на то что их встречал заранее предупреждённый Энди, до больницы они шли в сопровождении толпы горожан. Где-то даже сверкнула вспышка, но Арвен быстро это пресек, отобрав у молодого человека камеру и сказав, что съёмка запрещена.
С каждым шагом, его сердце билось все сильней, грозя выскочить наружу, и он мельком подумал, о том, что же сейчас испытывал Майк, если уж у него адреналин зашкаливал.
Они втроём зашли в палату. Энди что-то сказал сидящему возле кровати аборигену, видимо санитару и тот, изобразив подобие поклона, вышел.
— Шерли, — Майк опустился на колени перед кроватью и прижал к груди его ладонь, — я нашел тебя, мой мальчик. Вернись к нам, сынок. Где бы ты сейчас не был — возвращайся.
Шерли сидел на берегу, глубоко вдыхал соленый океанский воздух и пытался разобраться в себе.
Ощущение неправильности происходящего поселилось в нём с тех самых пор, как Боро провел ритуал, позволивший ему даже не увидеть, скорее почувствовать отца. Сначала он списывал это на то, что слишком резко открыл глаза, из-за чего окружающий его мир как бы потёк, оплывая по краям, картинка резко поменялась и он увидел самого себя, лежащего на узкой кровати в убогой комнатке.
Потом появился какой-то странный, едва различимый звук, как тихое дыхание и вслед за звуком чьё-то лёгкое прикосновение …
Шерли резко зажмурился, потряс головой и всё пропало. Остался только Боро, сидящий перед ним и внимательно вглядывающийся в его лицо.
А потом пришли сны. Точнее один единственный сон, в котором он снова лежал в маленькой светлой комнате, а рядом был Боро, почему-то не в привычном облачении, а в длинной белой рубашке и брюках. Во сне он был не таким уж и страшным, просто очень морщинистым и смуглым. Ещё там были две премилые старушки, называвшие его почему-то Джонни, и доктор, который напоминал Кхара, такой же маленький, щуплый и неугомонный, и Шерли до смерти хотелось дотронуться до одного из них, почувствовать ту-другую реальность, в которой было так тепло и уютно. Но в его голове, всё время что-то щёлкало, будто выключатель и он просыпался, судорожно озираясь. Разум его дрожал и покачивался, слишком неуверенный в оси своего вращения, чтобы можно было должным образом все обдумать. Сон все повторялся и повторялся, являя собой загадку составленную из манящих теней и мягкого сияния и он разрывался между желанием сосредоточиться на этой головоломке и невозможностью его осуществить. Но когда сон стал прорываться в реальность, Шерли всерьез подумал о том, что система в его голове просто не выдержала перегрузок и ему осталось всего ничего до того времени, когда он превратится в пускающего слюни идиота.
Он сидел у костра и смотрел в огонь, когда до его слуха донесся отчётливый металлический щелчок дверной ручки и слабый звон пустого ведра, а затем последовала короткая яркая вспышка, как будто включили лампу. Он сжал голову руками и вскочив с места, почти бегом кинулся на берег. Шелест океанских волн, всегда действовал на него успокаивающе.
И вот теперь он сидел здесь, пытаясь понять — что же с ним происходит.
Нынешнее состояние напоминало Шерли время его шестнадцатилетия. Когда он оказался в ловушке из бесконечных кругов ухудшения и восстановления. Как же мало осталось от него к концу того года, когда его разбило и сравняло с землей пронесшимся через его разум ураганом. Как он ненавидел это состояние. Ненавидел, что его, когда-то чётко выстроенные мысли, были сведены до уровня белого шума, не приносящего ничего кроме адской боли. В памяти всплыли безумные крики, собственные ногти, впивающиеся в кожу, оставляющие кровоточащие полосы на голове в отчаянной попытке выцарапать из-под черепной коробки эту нескончаемую боль.
Шерли стиснул зубы, стараясь подавить наступающую панику — оказаться в подобной ситуации здесь, на острове… уж лучше сразу головой вниз с утёса.
Он вздрогнул от тихого шёпота и прикосновения.
Рядом сидела Джилл, осторожно, почти робко поглаживая его запястье:
— Мне жаль. Мне так жаль, — чуть слышно повторяла она, — так жаль, что ты застрял здесь с нами. Ты должен, просто обязан вернуться. Должен поверить в себя. Возвращайся, Шерли.
— Куда я должен вернуться? — Шерли сердито выдернул кисть из её пальцев, краем сознания отмечая, что они как будто истончились, стали полупрозрачными, да и сама Джилл стала другой.
— Я не могу тебе сказать. Ты сам должен понять. И решить, уйти с нами или вернуться. Мы были с тобой, пока это было необходимо. Но сейчас, нам пришла пора уйти. Отпусти нас. Пожалуйста!
С другой стороны бесшумно приземлился Ларс, сквозь призрачную фигуру которого пробивалась лунная дорожка.
— Вы ненастоящие? — Шерли в ужасе отпрянул, но Джилл удержала его.
— Мы настоящие, пока ты этого хочешь. Это ты нас создал. Всё это — она очертила воображаемый широкий круг, — игры твоего разума. Пока ты в нас веришь, мы будем с тобой.
— Я не понимаю…
— Почему ты сбежал сюда, Шерли?
— Я… мне что-то показалось…
— Что именно?
— Какой-то звук… и свет…
— Так иди к свету! Только тебе решать — останешься ли ты здесь, наедине с призраками или вернёшься туда, где тебя ждут. Потому что из нас троих, только ты живой, Шерли!
— Я не знаю — как!
— Я понимаю, тебе сейчас очень трудно, и мы с Ларсом останемся до тех пор, пока ты нуждаешься в нас. И не думай, что сходишь с ума, дорогой. Просто иногда путь к себе труден и тернист. Но ты обязательно найдёшь дорогу. Обязательно! А пока, пошли к костру.
Этой ночью, Шерли уснул в объятиях Ларса и Джилл, которые устроились рядом с ним. Уже засыпая, он снова услышал тихие шаги, чей-то голос шепчущий: «Я помогу тебе, Джонни…» и почти вжался в лежащую рядом девушку. «Спи, Шерли, — шепнула она, ласково поглаживая его по спине, — скоро все будет хорошо…»
А потом, чья-то знакомая ладонь мягко, но уверенно обхватила его кисть, вытаскивая из забытья, заставляя очнуться в мире, где не было Ларса и Джилл. И он почувствовал, как после долгих дней невозможности управлять собственным разумом, перепутавшиеся в его голове схемы встают на место, замкнув цепь и его интеллект просыпается, позволяя прежним способностям сиять ещё ярче. Ненужные воспоминания стирались, восстанавливались повреждённые папки, архивировались невостребованные, но несомненно нужные данные. Там, где были темные глубины океана забвения, вновь звучала симфония логических рассуждений, возвращая Шерли контроль над разумом, отправляя ненужные эмоции в самые дальние скрытые папки, не повреждая их, но заставляя забыть. Обновлённому разуму не нужны чувства. Гений питается знаниями
Шерли прислушался — система работала в стандартном режиме и открыл глаза в которых больше не было эмоций.
Глава 22
Меня разбудил мерный шорох дождя стучавшегося в окно. Было ещё очень рано и лишь слабый свет ночника висевшего над детской кроваткой разбавлял утренние сумерки, заставляя предметы отбрасывать причудливые тени. Скоро начнётся новый день с его суетой, заботами и проблемами. Очередной бесконечный день без него. Прошло уже столько времени, а я всё никак не могла свыкнуться с мыслью, что в моей жизни больше нет Шерли. Что всё что у меня осталось от него, это мой сын. Мой ангел, маленькое солнышко, ради которого стоило продолжать жить дальше.