Cvan-65
Шрифт:
"Вот это и называется: чужие непонятки хуже своих. Кто же знал, что покойный не дружил с местными опричниками? Теперь понятно, почему так жестко приняли. Корпоративная солидарность, как говорится", - вздохнул Сергей, готовясь к новой порции побоев.
– Чего ты молчишь, сволочь?
– сорвался в крик опер.
– А чего говорить?
– пробурчал задержанный.
– Писать надо, а руки-то заняты. Как писать?
– Ха, соображает, - заржал хозяин кабинета.
– Саня, расстегни его, - распорядился
Растирая затекшие кисти, осторожно просканировал помещение: "Не здорово. Уходить через дежурку сложно".
– На, - сунул ему ручку мститель. Пиши: - ...Я, Буров, как тебя там...
– он повернулся к приятелю.
– Подай мне ориентировку на "мокруху".
Ильин подобрался, готовый начать действовать, едва противник приблизится. И уже незаметно перенес вес тела на одну ногу, как заскрипела дверь, и в комнату просунулась физиономия сержанта.
– Атас. Проверяющий со штаба, - сообщил конвоир и скрылся.
– Ладно, - отложил папку опер. Повезло тебе, Бурый, а может, и нет.
– Чего ты скалишься?
– навис щуплый опер над арестантом.
– Сейчас мы тебя в камеру определим. А к разговору после вернемся. Только тогда ты еще сговорчивей будешь. Правда, после той камеры, протокол подписывать тебе, голубь, стоя придется, - скабрезно усмехнулся мент. И крикнул, обращаясь к выводному: - Вася, забери лиходея. В восьмую. И шепни там, что педофила приняли, - добавил он.
Сержант залился жизнерадостным смехом и повел задержанного вниз по лестнице.
Впихнул в камеру и, выполняя обещание, проинформировал обитателей: - Принимайте гостя, ребятки. Только осторожно, он детишек больно любит. Смотрите, чтобы не приставал.
Сергей остановился у порога, оценивая ситуацию: "Все ясно. Постояльцы с опытом. Видно, держат их в участке, как средство повышения раскрываемости".
Четверо здоровяков, сидящих вокруг узенького стола, недобро уставились на новичка.
– Ну? Чего стоишь? Кукарекать сразу будешь, или как?
– лениво поинтересовался крайний. Чернявый, похожий на цыгана сиделец размял кулак и начал подниматься со скамьи.
Встать не успел. Удар сложенными пальцами опрокинул его на соседа. Захрипев, он схватился за горло и задергался, мешая тому дотянуться до обидчика. Сергей шагнул к нему сам. Еще одно движение, и тот сложился пополам, зажимая отбитые причиндалы. Справиться с остальными оказалось еще легче...
Не прошло и минуты, как на полу узенькой камеры стало тесно от разлегшихся отдыхать босяков. Оперативно выдернув серую простыню, в два рывка распустил ее на полосы и спеленал сидельцев. Хитрые узлы не позволяли сделать ни одного лишнего движения.
"Вот так. А то...
– присел на еще теплое место у стола.
– Что у вас тут? Чай? Ладно. Спрашивать не у кого". Плеснул кипятка в стакан и добавил заварки.
– Эй ты, сука.
– А то что?
– поинтересовался новосел.
– Лежи, паразит, молча, а то пасть заткну. Или кипяточком попотчую.
Через несколько минут очухались остальные.
"Не услежу я за вами за всеми-то, - понял разведчик.
– Придется..." - закончить не успел.
Дверь камеры распахнулась. На пороге стоял офицер в форме полковника. Позади него переминался с ноги на ногу старлей с дворницкой бляхой дежурного.
– Это что такое?
– сурово глянул на сопровождающего штабной.
– Кто? За что?
– Задержан по подозрению в совершении тяжких преступлений, - попытался вывернуться дежурный.
Ситуация была скользкая, опера, клятвенно обещавшие вытянуть признательные показания, испарились, оставив его расхлебывать ситуацию в одиночку.
– Задержанный?
– полковник, начинавший службу с "земли", понял ситуацию без лишних слов. Исколотые обитатели камеры, обустроенный быт говорили сами за себя.
– Слушай, лейтенант, я в органах больше лет, чем ты на свете. И лапшу будешь другому вешать. Половина камер пустая, а ты всех в одну загнал. Судимых с задержанным? Пресс-хату, понимаешь, устроили. Короче, ЧП ты себе уже заработал. Если будешь темнить, обещаю, можешь и до НСС доболтаться.
– Фамилия? За что задержан? Почему эти связаны?
– обратился он к арестанту.
– Буров, Валерий Семенович. Приехал из соседней области к товарищу. Выдернули из машины, доставили в отделение. Эти, в камере, пытались избить, пришлось успокоить.
– Как, говоришь, фамилия?
– заинтересовался полковник.
– Ага. Понятно.
"Бурый"? Тогда - все ясно. Ты, пожалуй, сам понимаешь, почему они тебя так встретили...
Повернулся к дежурному: - Однако по закону предъявить этому автожулику нечего. А вы, значит, его решили раскрутить?
– начальник, усмехаясь, посмотрел на связанных в узел "расписных" помощников следствия.
– Недаром говорят, что ты в ВДВ служил. Вон как упаковал.
Полковник задумчиво помолчал. А затем, видимо, приняв решение, развернулся к дежурному.
– Все ясно. Факт нарушения налицо. Доставить арестованного в дежурку. Я сопровожу его в городское Управление. А ты, лейтенант, пиши объяснительную. Утром будет приказ по Городу. Так что думай, куда после увольнения работать пойдешь. И ты, и опера, которые тебя на это подбили. А может, и того хуже, как повернется...
– Выполнять, - добавил он металла в голос.
Дежурный потеряно кивнул сержанту и поплелся в свой зарешеченный скворечник дежурной части.
Изучив протокол задержания, полковник аккуратно убрал его в папку.