Цвет победы
Шрифт:
– Тут ты прав, – неожиданно согласился тот и, легко сдвинув огромный котёл в сторону, направился к шкафам, – тебе, как обычно, драконьей крови, сонных капель и дурмана?
– Дай ещё чего-нибудь от ядов, понадёжнее… и, Ральдис, будем в расчёте?
– Договорились, – помолчав, сказал тот, – а ты уверен, что больше никогда не захочешь вернуться?
– Увы, от моих желаний больше ничего не зависит. Вот твоё письмо… проверь… оно?! Давай зелья, а то начинает светать… не успею уйти далеко.
– Держи, – консорт всучил ему кошель с флаконами и забрал пожелтевший от времени свиток, – надеюсь, мы больше никогда не встретимся.
– Я тоже, – кивнул Урдежис и торопливо
Оказавшись в коридорчике, беглец направился не к той двери, в какую вошёл, а прошёл дальше, свернул за угол и отпер застеклённую дверь на ведущее в сад крылечко.
По знакомым аллеям советник почти бежал, задыхаясь с непривычки, в спешке срезая напрямик углы и прикидывая, сколько осталось до стоявшей в дальнем углу сада беседки, в которой начинался новый потайной ход, ведущий за стену. Вроде недалеко, вот только почему-то начали слабеть и заплетаться ноги. К тому же очень затрудняла передвижение налипшая на сапоги грязь, хотя дождь уже перестал, но пропитанная влагой жирная садовая земля мгновенно облепила обувь неподъёмными комками.
Не переставая проклинать необдуманное желание сократить путь, Урдежис выбрался на посыпанную песком тропку и тяжело зашлёпал сапогами, на которые теперь добавился и песок. Он шатался и тяжело дышал, всё чаще спотыкаясь о незаметные корешки и мелкие камушки, но продолжал бежать. Вернее, думал, что бежит, со стороны его передвижение напоминало бесцельное топтанье панга, запряжённого в непомерно тяжёлую повозку.
И всё же упорный старик держался до последнего, до беседки оставалось совсем немного, когда его нога попала в почти незаметную выбоинку. Бывший советник грязно выругался вполголоса, попытался удержаться на ногах – бесполезно. Ослабевшее тело больше не слушалось хозяина. Урдежис тяжело рухнул на мокрый песок, ссадил кожу на ладонях и ушиб колени, но упрямо продолжал движение, теперь уже на четырёх конечностях.
Понимание истинной причины странного приступа слабости пришло слишком поздно, когда, почти сдавшись, старик протянул руку к заветному флакончику – подбодрить себя несколькими каплями чудодейственного зелья. Едва он щёлкнул серебряным замочком, из распахнутого нутра кошеля пахнуло сладковатым и душным ароматом дурманящего зелья.
«Проклятый выродок, специально оставил флакон незакрытым», – успел подумать старик и безжизненно ткнулся носом в песок.
– Ну и настырный, гад! – Высокая фигура неторопливо приблизилась к упавшему, легонько пнула в обтянутый узковатыми штанами зад, проверяя, не притворяется ли советник. Затем консорт затянутой в перчатку рукой осторожно вынул из безжизненных рук кошель, туго ввинтил в предательский флакон пробку и сунул вещицу в вощёный мешочек из плотного полотна. Так же обстоятельно завязал, потом завернул, сунул вместе с перчатками в висевший на поясе вместительный кисет целителя и только после этого размеренным шагом гуляющего человека направился назад, к башне.
Глава 13
Ради безопасности люди Инварда и Стана въехали в город все вместе, оставив королеву с детьми в приюте под надёжной охраной. Проводили Тину с телохранителем в замок и остались ждать в ближайшем доме, который Инвард занял под свой штаб.
Слава неприкаянно бродила от окна к окну большой, вычурно украшенной столовой, пытаясь никому не мешать и не паниковать. Казалось, всё складывалось хорошо, и гвардейцы, провожавшие мнимых перебежчиков, донесли, что в замок их впустили беспрекословно. И сидевший у неё на плече Шарик получил сообщение Чудика, с высоты следившего за процедурой перехода лжепредателя. Как доложил унс, Васта с Костиком отвели во дворец, не обыскивая и не отбирая оружия.
– Это очень хороший знак, – уверенно объявил собравшимся в столовой адмирал, – значит, Урдежис готов на сделку.
Слава благодарно кивнула и снова побрела вдоль стен, делая вид, будто заинтересовалась гравюрами. Ей не хотелось никому признаваться в скручивающем душу непонятном беспокойстве. Тянуло бросить камни ещё раз, но землянка старалась даже не прикасаться к заветному шнурку, помня главное предупреждение – боги не любят слишком назойливых. Тем более в первый раз выпала вполне благополучная фигурка воина-победителя. В отличие от побеждённого воина он был пузатеньким и вооружён мечом и щитом.
И всё же каменный воин Славу не особенно убедил: слишком уж многое он символизировал и слишком расплывчато про него говорила прежняя хозяйка чёток.
Много больше женщину успокаивало объяснение моряны про особые способности Тины, позволявшие ей в крайнем случае справиться с обидчиками безо всякого оружия. Потом моряна исчезла по своим делам, а Слава присела к столу – послушать донесения сновавших между гвардейскими войсками вестовых.
Две воинские части, где советнику не удалось сменить командиров, подчинились Инварду беспрекословно, ещё в трёх старшие офицеры и ветераны арестовали присланных Урдежисом офицеров и сообщили о готовности вернуться в распоряжение ле Бенедли. Но прежде они желали увидеть законную королеву и принца и удостовериться в их свободе. Лишь в последней из частей происходило что-то непонятное, но до утра адмирал решил туда не соваться.
Как объяснил Славе постоянно державшийся поблизости Таш, двух объединившихся частей было более чем достаточно для захвата замка при условии, что остальные не будут им мешать. А о том, чтобы они не мешали, позаботились нахлынувшие в город с наступлением ночи русалки. Лишь теперь Ярослава припомнила и песни, и смех, которые доносились из всех харчевен, когда их отряд пробирался по городу, и хмурые лица простых горожан, явно не понимающих, чему некоторые так радуются.
Когда на востоке едва заметно посветлел край неба, у осаждающих уже всё было готово. Командиры передовых гвардейских отрядов доложили, что им удалось подобраться почти под самые стены замка, два хотомара, нагруженные верёвочными лестницами, верёвками и крючьями, уже разогрели пузыри, и хумили, занявшие в них свои места, ждали только знака к отлёту.
Но так и не дождались: сидевший на плече Ярославы Шарик вдруг встрепенулся и важно объявил:
– Все наёмники обезврежены, Васт и Тина идут открывать ворота.
– Куда идут? – растерялась Слава и внезапно обнаружила, что стоит посреди зала одна, а все остальные толпой ринулись к двери.
Побежала и она, ещё до конца не веря ни словам унса, сорвавшим детей и воинов с места, ни собственной надежде, но уже ощущая, как начинает постепенно отступать напряжённая тревога, грызшая её последние два часа.
Когда Слава выскочила на крыльцо, то не сразу нашла сыновей взглядом. Вся широкая подъездная аллея была забита суетящимся народом, как набережная в праздничный день. Среди них преобладали два цвета, светло-зелёный и синий, выдавая принадлежность гвардейцев к разным частям. Нет, строго регламентированной формой, как принято в её родном мире, одежда этих мужчин не была. Объединял однополчан лишь цвет да продиктованная необходимостью практичность. Офицеров можно было определить по знакам отличия, вышитым на правом плече, и более дорогому оружию.