Цвет сплочения - История террориста
Шрифт:
– Что отец?!..
– Мерем хлопнул себя по ляжкам.
– Он поймет! Он обязательно поймет!
– старший брат совсем рассвирепел. Встал посреди комнаты, набычился.
– Он не такой сопляк как ты, он военный, хоть и в отставке - человек дисциплины и чести, не то, что ты!
– Старший брат презрительно скривил губы. Он еще надеялся, что Суутесег одумается - встряхнется от таких обидных слов. Обычно, он всегда боялся таких слов. Называть его "сопляком", да еще недисциплинированным и бесчестным...
– Там будут мирные люди, - твердо сказал Суутесег. Он слышал обидные слова, в голове от них звенело. Его лицо стало
– Ну и что?! Нет "мирных людей" когда идет священная война за честь родины. Только кровью...
– голос Суумерема набрал силу, он подбоченился, словно собирался вот так голый, ночью, посреди комнаты, пересказывать все монологи наставников, что слышал за эти годы.
– Я не хочу этого слышать. Я не хочу крови. Я не хочу ничьей крови, - Тесег закрыл уши руками, чтобы не слышать таких знакомых слов. Еще вчера от них сладко звенело в голове, хотелось встать и маршировать со всеми, плечом к плечу, навстречу солнцу и победам. А сейчас они почему-то вызывали у него боль, а еще смущение. Сильное смущение, от которого хотелось спрятаться, от которого судорогой сводило челюсть. Перед его глазами стояли люди, сотни людей, и все смотрели на него, словно ожидали чего-то. Это было невыносимо.
– Даже Оолсе?! Даже этого гнусного предателя?!
– брат буквально взорвался. Он уже кричал, позабыв о конспирации, о тайне, о том, что шум может услышать их отец внизу. Услышать, что они тут такое говорят.
– Может, он и предатель, - согласился Суутесег.
– Да, он oped`rek|, но из-за него пострадают...
– О чем ты говоришь! Ты себя послушай, дурак!
– Суумерем презрительно сплюнул. Ему было уже все ясно. Не о чем с таким разговаривать - вот что читалось на его белом от негодования лице. О чем тут можно разговаривать!
– Я не хочу, слышишь. НЕ ХОЧУ.
– Суутесег был готов повторять слова "не хочу" еще тысячу раз. Столько, сколько нужно. Не хочу - вот что у него стучало в голове. НЕ ХОЧУ.
– Ты не можешь этого говорить!
– отрезал Мерем, нахмурив брови.
– Могу, - совсем упавшим голосом сказал Тесег. И подумал: "кровь".
– Трус!
– слово было как пощечина. Лицо у Суутесега пошло красными пятнами. Но он молчал.
– Трус! Предатель! Негодяй!
– старший брат был готов разорвать его на клочки.
– Ты позоришь нашу семью, ты позоришь наших братьев, нашу родину!
По щекам Мерема катились слезы возмущения - первые слезы, которые видел у старшего брата Суутесег. Это было невозможно. Это было страшно.
– Трус! Сволочь! Я тебе доверял! Тебе наставники доверяли, а ты... ты...
– он словно задыхался. Мерем зажмурился, топнул ногой. Сделав какое-то незавершенное движение рукой, он вдруг замер и сказал совершено спокойным голосом:
– Мы все равно сделаем это, и твоя гнусная измена ничего не изменит. Твой сокурсник Волу из наших, мы заранее договорились с ним, что он закончит начатое дело. Наставники знали, что кто-то обязательно окажется предателем - им оказался ты. Всегда находятся предатели - яд измены проникает даже в самые стойкие ряды. Ты нас не остановишь.
Разительная перемена в поведении старшего брата изумила Тесега. Особенно, новость о том, что его старый дружок Волу оказывается тоже состоит в ННС и будет участвовать в завтрашней акции. Это было настолько неожиданно, что он отказывался верить. Волу, Волу никогда ни о чем таком...
– Волу? Волу? Но он...
–
– Да, Волу. Он не такой слабак, как ты. Он настоящий солдат своей родины, и исполнит свой долг.
– Мерем откровенно смеялся над ним. Перед ним сидело жалкое ничтожество - трус и слабак, от которого тошнит. Жалко, конечно, что твой младший брат оказывается в самый ответственный момент трусом и слабакам, но он справится. Они справятся. В этом Мерем был уверен.
– Я не дам вам этого сделать, - Тесегу уже было наплевать на то, как отзывается о нем родной брат. Ему было все равно. Это все чепуха. Главное - колледж. Главное там.
– А кто тебя уже спрашивает?!
– Суумерем победно раскачивался на носках и улыбался. Его улыбку дружелюбной не назовешь.
– Суд народной чести приговорит тебя как предателя и подлого изменника к смерти. Можешь, получать свою вонючую грамоту - она тебе не поможет. Может, завтра, может, послезавтра, тебя повесят на первом попавшемся суку. Власть bng|lsr патриоты - мы только расчистим им дорогу, уберем главарей банды предателей. Ты обязательно поплатишься, я обещаю.
– Его слова были настолько чудовищны, что на мгновение Тесег подумал - ему это все снится, брат не может говорить таких вещей. Мерем, который всегда ему помогал, который над ним подшучивал, мастерил механические игрушки из проволоки и разных болтиков. Мерем, который ухаживал за ним, когда он болел скарлатиной...
– Но ты не можешь такое говорить, я же твой брат... Тесег сжал подушку что есть силы. От обиды и отчаяния.
– Отныне ты мне не брат! Теперь у меня нет брата!
– лицо Мерема побледнело, словно он замерз. Замерз в летнюю ночь. Забыл, сволочь, что тебе говорили наставники?! Брат может быть только по духу. Настоящий сууварец - сууварец сначала по духу, а потом уже по крови. У тебя нет духа, и тебя человеком-то не назовешь. Одни кишки, ради которых ты теперь трясешься. Вонючий предатель!
– Я... Предатель... И ты... Но...
– никогда еще никто не называл Тесега предателем. Старший брат был первым.
– Отдай то, что тебе дали наставники. Это нужно настоящим людям.
– почти равнодушным голосом сообщил ему Суумерем и требовательно протянул руку.
– Оно не твое.
– Нет, - Тесег отрицательно покачал головой. Пускай, он предатель для старшего брата, но не для тех, кто в колледже смотрит на него и ждет, ждет...
– Отдай, слышишь!
– глаза Мерема стали совсем холодными и пустыми. Тесег не узнавал старшего брата - вместо него он видел чужого жестокого человека, не знающего ни жалости, ни сомнений. Что-то подсказывало, что еще недавно он сам был таким. Но что это "что-то" он не знал...
– Нет.
– Я возьму его сам.
Мерем кинулся к кровати брата, но не успел еще выхватить спрятанный пистолет, как Тесег запустил руку под подушку на соседней кровати, и нащупал там гладкую рукоять ножа. Того самого ножа, которым старший брат должен был убить директора птицефабрики. Нож привычно лег в руку Суутесега. Он опасно засиял при свете ночника.
– Положи, слышишь!
– в руке Мерема был пистолет. Брат нервно переступал с ноги на ногу. Он совсем не шутил.
– Ты не дашь пистолет Волу, - Тесег медленно приближался к брату. Лицо у него было совсем испуганное. Никаких шансов, что он заберет пистолет у брата - тот гораздо сильнее и проворнее.