Цвет страха

Мэрфи Уоррен

— Я сделаю это ради Джейри. И только для него.

— Да уж, постарайтесь, — ввернул Римо, оглядываясь в поисках автомобиля, который можно было позаимствовать. Неожиданно он заметил станцию «Евро-Бисли парк» и добавил, обращаясь к Чиуну: — Знаешь, папочка, на поезде мы доберемся до Лондона куда быстрее, чем на самолете.

— Люблю путешествовать на поездах! Я рассказывал тебе о моей первой поездке по железной дороге? Это было еще до твоего рождения.

— Расскажешь в поезде, — отозвался Римо.

Они

двинулись в путь, босыми ногами шлепая по асфальту.

Глава 32

Два дня спустя в массачусетской квартире Римо раздался телефонный звонок.

— Римо? Это Смит.

Ученик взглянул на учителя, который сидел на красной циновке, расстеленной в дальнем углу башенки для медитации. Чиун записывал что-то на пергаментном свитке, прижатом к полу желтыми стеклянными шарами.

— Какие новости? — спросил Римо.

— Президент США и его французский коллега согласились организовать встречу для обсуждения франко-американских разногласий.

— А разве остались еще какие-то разногласия?

— Америка выступила с законопроектом об углубленном изучении французского языка в школах и университетах.

— Это очень серьезная уступка. Только представьте себе бедных студентов, вновь и вновь изучающих все тот же начальный курс французского языка.

— В ответ Франция сняла все ограничения на пребывание в ее пределах англоязычных гостей. Правда, при условии, что «Евро-Бисли» будет разоружен и переименован в «Бислиленд, Париж».

— Похоже, мы опять потерпели поражение.

— Не важно. Главное — война окончена, и теперь, когда Сэм Бисли мертв, его корпорация станет самой обычной фабрикой развлечений.

— Как у них дела?

— Ходят слухи о кадровых изменениях. Говорят, Микки Уэйзингера понизили, и Боб Бисли стал главой предприятия — не только по сути, но и по занимаемой должности.

— До тех пор, пока Сэм Бисли мертв.

Трубка помолчала и спросила:

— Вас не мучает совесть из-за того, что вы его убили?

— Я не убивал Сэма. Его обезглавил Чиун.

Из дальнего угла донесся скрипучий голос:

— Ты сломал его сердце, а значит, именно ты прикончил нашего любимого Дядю Сэма.

— Когда ты отрывал ему голову, он был еще жив. Значит, убил его ты.

Чиун резко повернул голову и вперил в ученика гневный взгляд.

— Это клевета!

— Нет, правда, и ты это знаешь.

Мастер Синанджу взмахнул гусиным пером, забрызгав стену чернильными каплями.

— Правда — это не то, что было на самом деле, а то, что записано в правдивых историях Дома Синанджу! — воскликнул он.

— Не вздумай взвалить на меня вину за гибель Сэма в своих лживых манускриптах! — пригрозил Римо.

— Я — победитель. Истории пишутся победителями, поэтому я напишу то, что сочту нужным.

— Вот

как? Может быть, мне написать собственную историю?

— То, что ты напишешь, не будет значить ровным счетом ничего, — заявил Чиун.

— Посмотрим.

Мастер Синанджу хихикнул.

— А тут и смотреть нечего. Ты ведь будешь писать на своем грязном американском языке. Ни твои, ни мои последователи не смогут прочесть твоих записок.

— Почему это?

— Да потому, что через две-три тысячи лет ваш язык умрет.

— Вы слышали, Смит? — спросил Римо.

Но Харолд В. Смит уже дал отбой.

Римо тотчас повесил трубку и решительно приблизился к учителю, чтобы потребовать правдивого изложения событий.

Эпилог

По свидетельству истории, франко-американский конфликт 1995 года начался и завершился бомбардировкой парка «Евро-Бисли» и длился трое суток.

По окончании военных действий участники, как это обычно бывает, немедленно забыли о разногласиях, подписали ничего не значащие соглашения, раздали всем подряд ордена и медали, обменялись обещаниями дальнейшего сотрудничества и выдали заложников.

История не сохранила сведений о судьбе поджигателя войны, не сохранила даже его имени.

Впрочем, Микки Уэйзингер отлично знал, как его зовут.

На следующее утро после завершения конфликта Микки вошел в свою контору и увидел рабочего, соскребавшего с двери кабинета его имя.

— Что здесь происходит, черт побери?

— Теперь ты — второй по уровню оплаты экс-президент компании, — раздался из-за двери до боли знакомый голос.

Уэйзингер вошел в кабинет и увидел Боба Бисли, с комфортом устроившегося за его столом.

— Кто назначил тебя президентом? — вскричал Микки.

— Дядя Сэм. Я говорю от его имени. Так было, и так будет всегда.

— Дядя Сэм? Разве он не погиб? Конечно, официальных сведений не поступало, но я слышал передачу из Франции, да и вы вернулись в одиночестве...

— Нет, я вернулся не один, — проговорил Боб со значением и положил руку на герметичный сосуд, стоявший на его столе. Бывшем столе Микки Уэйзингера. К сосуду был подключен небольшой баллон, на котором была выведена трафаретная надпись: «ЖИК».

— Значит, он жив?

— Ну, скажем так, сейчас он не в лучшей форме.

— Что?!

— Наши врачи сказали, что я вовремя погрузил Сэма в жидкий кислород и спас его мозг от смерти. Теперь нам нужно подходящее тело, чтобы нахлобучить на него голову, и тогда корпорация Сэма Бисли вновь приступит к делам. Как в старые времена.

С этими словами Боб развернул сосуд, на другой стороне которого оказалось прозрачное окошко. За стеклом виднелось замороженное одноглазое лицо Дяди Сэма Бисли.