Цвета магии
Шрифт:
– Зелёный призывает живое, - сказал он.
– Чёрный призывает мертвое к жизни. Синие существа лишь тень жизни. Красный призван уничтожать жизнь, и это очень важно, потому что ты часто будешь вынужден уничтожить что-то, прежде чем что-либо создать. Я провожу исследования, и магия, которой я владею, это магия осмысления всех сторон жизни и порядка в ней.
– Ты сможешь вернуть её назад к жизни?
– спросил Фелдон, в его голосе слышались нотки недоверия. Воспоминания о болоте были до сих пор свежи.
– Нет, я не смогу, - сказал учёный, и, несмотря на отрицательный ответ, Фелдон вздохнул с облегчением.
– Но я смогу помочь тебе создать её точную копию.
– Я пытался создать автомат, похожий на неё, - сказал Фелдон.
– Я говорю о создании не из механизмов и проводов, а из магии, - ответил учёный, - идентичном оригиналу во всех отношениях.
– Я не понимаю, - сказал Фелдон.
– Когда ты призываешь заклинание, призывающее огонь, - объяснял учёный, - я знаю, что ты не создаёшь его из огня. Скорее всего, ты используешь магическую энергию и форму для него в образе из огня, который потом подчиняешь своей воле. Оно имеет все свойства настоящего огня, но сделано из магии.
– Но что с теми случаями, когда я использую огонь, - спросил Фелдон, - или, когда отшельник призывал огромного вурма?
Учёный помахал рукой.
– Это различные варианты использования одних и тех же инструментов. Да, в тех случаях, это был настоящий огонь и настоящий вурм, но магия это обратная сторона всего этого. А сейчас представь, что ты смог создать что-то из магической энергии.
Фелдон подумал об этом и медленно кивнул.
– Таким образом, если ты изучил какой-либо объект, то ты сможешь создать его ещё раз, - сказал учёный.
Фелдон снова кивнул.
– Если ты будешь изучать меня, - сказал он, - то ты должен будешь понять, что же делает меня учёным. Следовательно, позже ты сможешь призвать ту часть меня, которая отвечает за мою образованность и умение полагаться на знания и жизненный опыт.
Фелдон затряс головой.
– Я не уверен, что я понимаю, - сказал он.
– Поизучай меня две недели, - сказал учёный, - а потом увидим, понял ты или нет. Не разговаривай со мной. Только приноси мне еду. Две недели. Это моя цена. И ещё после этого вы дадите доступ мне и другим учёным в вашу библиотеку. Договорились?
Следующие две недели Фелдон приносил учёному его еду, точно так же, как он приносил её Лоран, когда она была прикована к постели. Фелдон использовал свою магию, не давая маленькому пламени погаснуть, и готовил пищу для учёного, когда он переписывал гниющие тексты и трухлявые свитки в разрушенном храме.
В первые два дня учёный казался ему не более чем занятной пташкой, снующей из одного места к другому. Но вскоре Фелдон заметил, что здесь царил особый порядок вещей, а не безумие, за каждым движением учёного скрывалась свое особое предназначение. Он начал замечать, как человек думает и познаёт. Учёный старательно игнорировал его во время приёма пищи.
В конце двух недель невысокий человек повернулся к нему и сказал, - призови меня.
Фелдон затряс головой.
– Извини?
– сказал он.
– Ты наблюдаешь за мной две недели, - сказал учёный.
– Сейчас мы увидим, сможешь ли ты использовать свою магию, чтобы привести меня в бытие.
Фелдон моргнул.
– Но ты уже здесь.
– Так приведи другого меня, - сказал учёный.
– Ты получил силу. Так используй её.
Фелдон сделал глубокий вдох и призвал силу земли. Он думал о робком учёном в его очках с толстыми линзами, неугомонно рыскающего среди трухлявых бумаг и гниющей парусины. Он попытался призвать существо, которое объединит в себе природу существа-оригинала.
Затем последовала пауза, а потом появилась идентичная копия учёного.
Нет, не идентичная. Он был выше, и его кожа имела красноватый оттенок. Но он был худощав и робок, у него были толстые линзы очков и хорошие манеры.
Учёный-оригинал, подошёл к созданному существу и посмотрел на него через свои очки. Копия сделала то же самое.
Фелдон был поражён.
– Он настоящий?
– промычал он, наконец.
Учёный вытянул руку и коснулся своей квазикопии, и копия сделала то же самое.
– По ощущениям, она вроде бы настоящая, - сказал учёный.
– Много деталей ошибочны, но ты смог призвать мою копию. Ты призвал саму суть меня, как учёного. Ты можешь сделать почти точную мою копию, с помощью той части своего разума, которая содержит информацию обо мне, но он всё равно не станет мной. Я - это я.
Фелдон подумал над мыслью учёного.
– Но что я могу делать с ним.
– То, что вы и ожидаете от учёного, - вернулся к теме человек в очках, - исследовать, изучать, узнавать что-либо новое.
– Его лицо стало более взволнованным, и он добавил, - но я не знаю что-либо о сражениях и землях, в которых я никогда не был или тому подобное. Это было бы за пределами моей природы, как учёного.
– И я смогу сделать то же самое с… Лоран?
– спросил Фелдон.
Оба учёных кивнули. Фелдон обнаружил, что дублирование движений его нервирует и решил отклонить часть заклинания, которое удерживало копию учёного в этом мире. Он исчез из поля зрения, как рябь на воде.
– Ты можешь призвать твою потерянную любовь обратно, - сказал учёный, - если ты этого действительно хочешь.
Фелдон думал над словами учёного всю дорогу обратно домой. Повозку трясло в глубоких колеях на дороге. Во время его возвращения домой снова пошёл дождь, и слуги разожгли в очаге огонь. Прежде, чем он вошёл домой, он проверил могилу Лоран, около отключённого, ржавого автомата. Земля оказалась не потревожена, и ему стало намного лучше.
Он поблагодарил слуг и пошёл в мастерскую. Там, среди столов, завешанных тканью, и реагентов, осевших разноцветными слоями на дне своих колб, он позволил себе вспомнить.
Он вспоминал Лоран. Не только о её прикосновениях или о её волосах, ниспадавших на плечи, подобно водопаду с тёмными водами. Он вспоминал её: когда она была счастлива, когда она была сердита, когда она проводила время в саду.
Когда она угасала.
Фелдон подумал о Лоран и жизни, которую она провела вместе с ним, о разговорах о её молодости, о её исследованиях. Радость жизни с ней и грусть после её ухода росли, словно огромный мыльный пузырь внутри него. Он подпитывал свои воспоминания землёй, воспоминаниями о горах, лесах и берегах, болотах и храмах, и он наполнял этот мыльный пузырь энергией и жизнью.