Цветок фикуса
Шрифт:
Большую часть захламленного помещения занимала старенькая машина, из-под капота которой торчала задняя половина автовладельца. Даже по этой торчащей части можно было сказать, что мужичонка он невзрачный и никудышный.
Если до этой минуты Стас сильно сомневался в достоверности полученной от Крысы информации, то теперь сомнения отпали: перед ним стояли потрепанные красные «Жигули», именно такие, как их описывал наблюдательный подросток. Правда, владелец их никак не тянул на хорошо одетого мужчину лет тридцати.
Без долгих размышлений Стас подскочил к хозяину «Жигулей» и с размаху опустил на него ржавый капот.
– Помогите! – донесся из-под капота перепуганный вопль. – Убивают! Грабят!
– Никто тебе не поможет, – прорычал Стас, – как тетке моей, которую ты убил, никто не помог! Щас я тебя, гада, на части порублю и в этом гараже закопаю!
– Какая тетка? Ты кто ваще такой? – доносилось из-под капота. – Из дурдома, что ли, сбежал?
Неподдельный испуг в голосе господина Ковригина, а также его очевидная тщедушность и запущенность вызвали у Стаса некоторые колебания. При всем своем зверообразном облике он не мог вот так, запросто убить незнакомого человека, не дав ему ничего сказать в свое оправдание.
Могучей рукой он выдернул Ковригина из-под капота и прислонил к стенке гаража.
Перед ним был плюгавый мужичонка лет сорока пяти с обширной плешью и перемазанным машинным маслом испуганным лицом. Увидев грозного Стаса, Ковригин испугался еще больше и начал медленно сползать по стене, дрожащим голосом говоря:
– Ладно, забирай машину… что делать… только я через нее семью кормлю… по миру пойдем, натурально… бутылки придется по помойкам собирать…
– Да на фига мне твоя рухлядь! – рявкнул Стас и придержал Ковригина левой рукой, чтобы тот сохранил вертикальное положение. – Мне твоя ржавая колымага без надобности!
– А больше у меня брать нечего! – проверещал Ковригин, немного приободрившись.
– Я тебя про тетю свою спрашиваю! – Стас тряхнул несчастного, так что у того кости дробно и гулко застучали друг о друга, как костяшки домино.
– Ка… какую тетю? – Ковригин снова побледнел.
– За что ты убил мою тетю Варвару Степановну?
– Вот те крест, в жизни мухи не убил! – Ковригин стал мелко и часто креститься. – Водку паленую продавал, было дело, по причине бедности, но чтобы убить кого – ни Боже мой!
– А что же ты у нее делал в день убийства и накануне? – Стас грозно уставился на Ковригина и следил за ним, как кошка за мышью.
– Никакой такой Варвары Петровны в глаза не видел! – Ковригин продолжал истово креститься, испуганно моргая глазами. – Честное благородное слово!
– Не Петровны, а Степановны! – поправил его Стас.
Впрочем, сомнения в его душе становились все сильнее.
Тщедушный Ковригин действительно мало напоминал хладнокровного убийцу.
– Ты мне тут не клянись! – Стас для устрашения скрипнул зубами. – Как же не видел, когда у меня свидетели имеются? «Жигуль» твой у тети во дворе видели…
– Так это не иначе тот мужик на нем приезжал! – выпалил Ковригин, правдиво выпучив глаза. – Тот хмырь, которого я подвозил! Он, паразит, больше некому!
– Какой еще мужик? А ну рассказывай!
Стас выпустил Ковригина, и тот, утратив равновесие, соскользнул на пол. Подняться своими силами он не смог, и Стасу, чтобы добиться от него связного рассказа, пришлось помочь и пристроить его на паре пустых ящиков в углу гаража.
– Ну, остановил он меня, как положено… – начал Ковригин. – Рукой, стало быть, помахал… приличный такой мужчина, молодой, хорошо одетый… сразу видать, что при деньгах… это в нашем деле главное, чтобы пассажир непременно при деньгах… я ничего такого не подумал, он адрес сказал и цену назвал хорошую… ну, адрес тут, неподалеку от дома моего оказался, я и подумал – зайду домой, поем заодно супчику горяченького… только когда уже совсем подъезжали, он бутылку достал, коньяк хороший. Армянский, что ли. Ну и предложил мне выпить. Вроде день рождения у него или именины. А я вообще-то завязал, но такое дело… если хороший человек угощает, как же отказаться? Это не по-людски как-то получается… только я говорю – как же за рулем? Вот если в гараж ко мне… ну, в общем, пришли сюда, в гараж, он коньяк-то разлил, а потом я ничего больше не помню… – Ковригин тяжело вздохнул, посмотрел в пол и продолжил: – После-то очухался, смотрю – ни пассажира моего, ни машины… Ну, думаю, развели меня, как лоха! Напоил, гад, клофелином и увел мою ласточку… а как мне без машины? Мне без машины прямо гроб! Опять же, что я Люське скажу? Люська у меня, она такая! Она, если что, скалкой может…
– Эта может, – подтвердил Стас, вспомнив особу в полотенце.
– А ты откуда Люську мою знаешь? – подозрительно осведомился Ковригин. Впрочем, он тут же вернулся к прерванному рассказу: – Так что я Люське ничего не сказал, побоялся. Думаю, потом как-нибудь, под хорошее настроение. Только на другой-то день Вася из второго подъезда ко мне заходит и говорит: «Глянь, Колян, лимузин-то твой на улице стоит!» И правда, я со двора-то вышел, гляжу – стоит моя ласточка, стоит красавица, на самом видном месте, прямо напротив продовольственного! Так что, выходит, мужик тот взял моего «жигуленка», покатался, а потом обратно поставил… – Ковригин вздохнул. – Не совсем, видать, совесть потерял…
«“Жигуленка” твоего вернул, а тетку мою убил, – подумал Стас. – Так что насчет его совести дело темное… а машину-то он не потому вернул, что совесть его заела, а чтобы обворованный Ковригин шума не поднимал да в милицию это дело не попало!»
Вслух он ничего подобного не сказал, потому что не собирался посвящать постороннего человека в свои обстоятельства. У Ковригина же Стас спросил:
– Так, говоришь, он тебе адрес назвал здесь, по соседству?
– Ну да, ну да… – смущенно закивал Николай. – Только вот ведь какое дело… такого дома-то вовсе нет…
– Что значит – нет? – удивился Стас.
– Да то и значит… он сказал – Сантехников, двадцать четыре, а там двадцать второй номер последний… я уж потом это допер, когда машина пропала.
– Понятно… – протянул Стас. – Значит, тут пустой номер…
– Какой такой номер?
– Да так, это я про себя…
Стас понял, что этот след оборвался. Чтобы поставить в деле последнюю точку, он спросил:
– А подсадил ты его где?
– Дак в центре, – охотно ответил Ковригин, почувствовав, что на этот раз гроза миновала, – на этой… как его… на Стремянной. Только что он из той конторы вышел, тут же меня и остановил…