Шрифт:
Глава 1
Оливия Харленд с усталым вздохом откинулась на мягкую кожаную спинку сиденья. Открытая коляска, раскачиваясь, тяжело тащилась по пыльной дороге. Сухая, гнетущая жара Пекина осталась позади. Скоро они окажутся высоко на Западных холмах, в изысканной вилле, которую ее дядя велел переделать из древнего храма, и останутся там до начала прохладного сезона, пока Пекин не станет более пригодным для жизни.
– Хотелось бы знать, как отметила наша дорогая королева свой восемьдесят первый день рождения, – мечтательно вздохнула тетка Оливии Петиция Харленд, когда Великая Китайская равнина осталась позади, и они оказались в благословенной тени деревьев. Уильям
Сэр Клод, посланник ее величества при Маньчжурском дворе, только вчера вечером, 24 мая 1900 года, дал званый вечер для членов британской колонии в Пекине, желая отпраздновать день рождения королевы. В его доме собралось свыше шестидесяти человек. Ужин подавался в маленьком помещении театра британского посольства, а потом были устроены танцы на теннисном корте при мягком свете китайских фонариков, развешанных по деревьям.
Тетка Оливии и леди Гленкарти продолжали обсуждать вчерашний вечер, но Оливия молчала, занятая мыслями о Филиппе. Как он был красив, когда сидел напротив нее за обеденным столом, а свет от люстры играл на его золотистых волосах!
Девушка невольно коснулась квадратного изумруда, сверкавшего на безымянном пальце правой руки. Их помолвка порадовала тетю и дядю. Филипп Казанофф был самым завидным холостяком в дипломатическом корпусе. Полгода назад его появление в качестве одного из дипломатов низшего ранга вызвало фурор во французском посольстве, и немало женских сердечек сладко замирало, стоило новому сотруднику посольства улыбнуться.
Высокий, стройный, с тонкими усиками, элегантно одетый, Филипп притягивал все взоры на вечеринках и пикниках, составлявших основу общения дипломатов различных посольств. Он почти сразу же выделил Оливию из остальных женщин, а тетка с дядей поощряли его ухаживания. Будучи сами бездетными, они великодушно взяли на воспитание племянницу, когда ее родители умерли, но эти обязанности легли на них тяжким бременем, и Оливия знала, что ее замужество освободит родственников от ответственности и станет для них большим облегчением. – Вчера вечером сэр Клод казался очень взволнованным, когда кто-то упомянул об этих бестиях из северных провинций, – заметила леди Гленкарти, когда с дерева слетела птица с алыми крыльями и золотистым плюмажем, спугнувшая ход мыслей Оливии.
– Не бестии, Кларисса. Мятежники, – поправил Уильям Харленд, чуть сильнее надавив на серебряный набалдашник своей ротанговой трости. – Месье Пишо, французский посланник, так встревожен происходящим, что предложил командующему иностранными войсками в Пекине послать в Тяньцзинь за военными моряками, чтобы иметь защиту в случае необходимости.
Густые брови леди Гленкарти взлетели вверх.
– Надеюсь, никто его не поддержал! – резко бросила она. – По-моему, совершенно неприемлемо доходить до подобных крайностей из-за банд суеверных крестьян. Мы станем посмешищем во всем мире.
– Его предложение действительно отклонили, но я не уверен в мудрости такого решения, – мрачно ответил Уильям. – Мятежники больше не ограничиваются поджогами и грабежами миссий в северных провинциях Чжили и Шаньси. Есть сведения о миссионерах, убитых всего в сорока милях от Пекина.
Жена, смертельно побледнев, положила ладонь на плечо мужа:
– Пожалуйста, дорогой, не стоит об этом. Мне становится дурно от подобных вещей.
Уильям Харленд ободряюще улыбнулся:
– Не волнуйся, Летиция. Нам опасность не грозит. Ни один китаец, «боксер» он или нет, не посмеет пальцем тронуть сотрудника или члена семьи одного из иностранных посольств.
– Но почему мятежников называют «боксерами»? – полюбопытствовала Оливия, радуясь легкому ветерку, шевелившему листья на деревьях и уронившему на ее щеку мягкую темную прядь.
Суровое лицо Уильяма мгновенно смягчилось. Он искренне любил свою умную и хорошенькую племянницу.
– Это прозвище им дали миссионеры. Сами мятежники называют себя весьма возвышенно: «Кулак во имя справедливости и согласия».
Леди Гленкарти презрительно фыркнула.
– Они решительно возражают против западного обычая строить церкви со шпилями, – продолжал ничуть не смутившийся Уильям. – Их архитекторы избегают всего того, что не находится в согласии с Фэн-шуй, духами ветра и воды.
– Вздор! – возмутилась леди Гленкарти. – И из-за таких глупых предрассудков французский посланник готов сделать из нас идиотов в глазах местных жителей, послав в Тяньцзинь за отрядом военных кораблей!
– К сожалению, эти предрассудки не столько глупы, сколько опасны, – нахмурился Уильям Харленд. – «Боксеры» и их приверженцы считают, что именно присутствие европейцев в Китае стало причиной нынешней засухи. По их мнению, наше присутствие оскорбило духов ветра и воды и пока их не умилостивить, дождей не будет.
Тонкие губы леди Гленкарти брезгливо сжались.
– Правда, что они считают себя непобедимыми? – нервно спросила Летиция Харленд, поправляя вуаль тонкой рукой в сетчатой перчатке. – Леди Макдоналд утверждает, что духи героев, сделали мятежников бессмертными и что их нельзя убить.
Легкая улыбка тронула губы ее мужа.
– Не уверен, что даже «боксеры» настолько легковерны, дорогая. Будь это действительно так, более грозную военную силу трудно себе представить!
– Ничто не сможет превратить плохо обученных, безграмотных крестьян в грозную военную силу, – язвительно возразила леди Гленкарти.
Уильям вежливо промолчал, не желая еще больше раздражать собеседницу. Но слова леди Гленкарти его не убедили.
– Умоляю, найдите другую тему для разговора! Не стоит больше говорить о «боксерах», – попросила Летиция, зябко передернувшись. – При мысли о несчастных миссионерах в Чжили и Шаньси и о том, что им пришлось вынести, я чуть ли не теряю сознание. Не могу понять, почему императрица не вмешается? Она держит в руках жизнь и смерть своих подданных, разве не так?!
– Совершенно верно, Летиция, – кивнула леди Глен-карти, осторожно стряхивая пылинку с широких складок юбки. – Хотя я отказываюсь верить, что она вершит суд таким манером, как утверждают слухи.
Холодный озноб пробежал по спине Оливии. Сплетники клялись, что бывают дни, когда внутренний двор Запретного города [1] становится красным от крови. Что вдовствующая императрица Цыси не только велит казнить тех, кто имел несчастье ей не угодить, но и лично наблюдает за казнями. Оливия почему-то верила всему, что говорили о Цыси. Она лишь однажды встречалась с вдовствующей императрицей, но впечатление от этой встречи не скоро забудется.
Императрица неожиданно сделала широкий жест, пригласив дам из иностранных дипломатических посольств на чай в Зимний дворец и подарив каждой по дорогому кольцу. Оливия не слишком радовалась подарку: в глазах императрицы было нечто неприятное – некое выражение, не соответствующее уверениям в дружбе.
1
Императорский дворец династий Мин и Цин, находится в Пекине. Сейчас там музей. – Здесь и далее примеч. пер.