Цветок яблони
Шрифт:
– Моя вина безмерна.
– В точку, – согласилась Лавиани, начав перенюхивать полку с цветочными мылами. – Надо было послать этого разноглазого ублюдка на ту сторону. Тогда бы мы потеряли Бланку, с большой вероятностью тебя, а Мильвио пошел мстить и началась сущая потеха. Мерзкая собачонка, конечно же, не переродилась в эту гнусь, но все равно доставила проблем. Но ты бы уже об этом не узнала. Ты лишь маленькая фигурка, которая выполнила маленький шаг, что привел к катастрофе. А вот задумала эту катастрофу отнюдь не ты.
Сойка замолчала, когда
Так что указывающая подняла взгляд на склонившуюся над ней служанку.
– Слишком много чести для меня, Яс.
– Что ты, дорогая сестра, – карифка поставила бронзовый кувшин на пол и присела на краешек ванны, любезно улыбаясь. – Мне не в тягость услужить тебе, после столь долгой разлуки.
– Хотелось бы объяснений, – Шерон обратилась к Лавиани, которая внимательно следила за гостьей. – Я вроде вырвалась из сна, но сейчас создается впечатление, что… нет.
– Ну… – сойка пожевала губу, словно бы в сомнении. – Она та, кто помогла привести тебя в чувство. Я посоветовалась с Мильвио и мы решили, что нам требуется любая помощь. От кого угодно.
Это «кто угодно» звучало столь показательно, словно Лавиани говорила по меньшей мере о матери всех скорпионов Феннефат.
– Игральные кости, – Шерон быстро анализировала случившееся. – Это меня вернуло. Ведь так?
– «Если тзамас потерял себя и заблудился в смерти, вложи ему в рот кубики, что связаны с ним крепче, чем ты с матерью». Так иногда возвращали вас в прошлом, когда вы безумели от силы, таящейся в даиратах.
– Просто, – Лавиани скорчила рожу. – Только хрен догадаешься без подсказки. Так что ее милейшая светлость оказала большую услугу.
– Какова цена, Яс?
– Безопасность моей семьи. Моей страны. И я не прошу никаких гарантий, кроме тех, что ты уже дала в письме моему мужу.
– Ты привезла желудь?
– Он будет у тебя через несколько месяцев. Как только преодолеет весь путь через пустыню и море. Если, конечно, Треттини уцелеет к тому времени.
Шерон провела пальцем по стенке ванной, взяла немного пены, подула на нее, пустив во все стороны мыльные пузыри.
– А что между мной и твоим достойным мужем?
– Полагаю, мы все должны отринуть недоразумение, оставить его в прошлом и двигаться в будущее, каким бы темным оно ни оказалось.
– Я слышу твое слово или слово твоего мужа?
– Слово Карифа.
Указывающая поднялась из ванны, взяла лежавшее на табуретке большое полотенце, завернулась в него.
– Я выполню свои обязательства и отплачу тебе за то, что ты помогла.
– Большего мне не надо, – Яс обворожительно улыбнулась. – С герцогом этой потерянной Шестерыми страны я поговорила, а потому, раз все решено, спешу на корабль и плыву назад, ожидая от тебя добрых вестей.
– Вы не станете помогать Треттини?
– После того, что я увидела? Увы. Тут все будет потеряно, как только падет Лентр. Нашей армии не попасть сюда без кораблей. Мы сосредоточим свои силы в Алагории и постараемся сдержать племянника моего мужа. Эрего да Монтаг пожалеет, если заявит притязания на трон грифов.
– С ним Темный Наездник или кто там стоит за его спиной. Надеюсь, вы уедете отсюда как можно скорее, и мы встретимся в Ринии.
– А может и раньше. Нет смысла сражаться за то, что мертво. А здесь осталась лишь смерть.
– Смерть это мой хлеб и мой воздух, – возразила ей Шерон. – Я наращу плоть на ее кости и отправлю биться за нас.
Яс ответ понравился:
– Хорошо если так. Хорошо, что та девушка с кукольным личиком, которую я встретила в Небесном дворце, столь изменилась. Твое лицо стало взрослее, а волосы белее. Теперь я боюсь тебя, Шерон из Нимада. И это тоже хорошо. Возможно, у нас еще есть надежда на победу над тьмой, раз сама смерть может выступить за простых людей.
Стоило бы сказать, что Яс не самый простой человек в мире. Но это было слишком глупо и совершенно не нужно.
– Такие, как они, ничего не забывают, – произнесла Лавиани, когда жена Грифа Пустыни ушла вместе с почетным караулом вооруженных до зубов гвардейцев, ждавших ее за дверью.
– Знаю, – указывающая смотрела на себя в зеркало. Теперь уже не половина головы ее была белой, а большая часть. Лишь одна темная прядь над лбом осталась прежней.
– И в будущем, вполне возможно, они припомнят тебе тот побег из Эльвата. И мне, кстати говоря, тоже.
– Знаю. Но до этого будущего всем нам следует дотянуть.
– Давай-ка, одевайся и пора проваливать из дворца. Надо убедиться, что она отчалила и не замышляет какую-нибудь пакость.
Оставшись одна, Шерон еще раз посмотрела на свое отражение.
– Я не спросила твоего имени… Ты сделал не меньше, чем Яс. Может быть и больше, вытащив меня из бездны, тзамас. А я даже не знаю, как тебя зовут.
Они собрались вместе, когда наступил полдень и бледное призрачное солнце, не способное опалить даже снежинку, едва-едва появилось над городской стеной, уже неделю зарастающей странной бледной плесенью.
Бланка, истощенная и не выспавшаяся, сидела на ступенях герцогского дворца, убрав волосы под черную сетку и изменив платьям ради дорожного костюма всадника. Статуэтку она поставила рядом с собой, а три ее тени терпеливо ждали в отдалении, у парковой беседки с сорванной крышей – так, чтобы не слышать беседы.
Они встали на колени, фигуры, замотанные в серую ткань, и отчего-то Шерон подумала, что сейчас рядом с ней не люди, а инструменты. Их жизненная сила казалась совершенно иной, отличной от других, закутанной словно в несколько слоев брони. Пока не пробьешь каждый, до нити, что надо порвать, чтобы отправить на ту сторону, не доберешься.