Цветущий сад
Шрифт:
Лакеи в белых перчатках отодвинули стулья, усаживая гостей, и даже благовоспитанная Нэнси не могла отвести взгляд, когда грудь миссис Пеквин-Пик опустилась на белоснежную скатерть.
— Надеюсь, вам нравится в отеле, — наконец произнесла Нэнси сдавленным голосом.
— Да, вполне, — сказала Минни, и при этом ее своенравная грудь опрокинула солонку в стиле Георга III.
Официант обеспокоенно поставил солонку на место. Казалось, невозможно предсказать, в каком направлении двинется в следующее мгновение верхняя часть туловища миссис Пеквин-Пик.
— Несмотря на утрату…
— Какую утрату? — Рамон нахмурил лоб. У Вильерса среди подробностей биографии миссис Пеквин-Пик не было упоминания о недавней тяжелой утрате. Мистер Пеквин-Пик покинул этот мир еще десять лет назад.
— Моих бюстгальтеров, — продолжала Минни.
Чарльз Монткалм пролил суп на свои брюки, а Венеция Бессбрук поперхнулась гренками.
Ни один гипнотизер не смог бы привести аудиторию в такое оцепенение.
Минни поднесла ложку супа ко рту, сделала глоток и кротко улыбнулась:
— У графини пропали искусственные челюсти. У виконтессы волосы приобрели зеленый цвет. У меня же куда-то подевались все бюстгальтеры.
— Ничего не понимаю, — еле слышно произнесла Нэнси.
Минни продолжала есть суп. Только она одна и могла делать это. Ложка князя Заронского застыла на полпути. Даже Рамон сидел не шевелясь.
— Некая молодая леди так сильно влюбилась, что решила довольно остроумно избавиться от своих соперниц.
Но со мной у нее ничего не получилось.
Рамон тщетно пытался представить себе мужчину, способного полюбить пожилую чешскую графиню, хладнокровную виконтессу и внушающую страх миссис Пеквин-Пик, но так и не смог сделать это.
— Но кто?.. — начала было Нэнси.
Минни благосклонно улыбнулась.
— Полагаю, вы не хотите, чтобы я вышла из себя, — сказала она. — Я сама поговорю с этой юной леди и уверена, что у вас больше не будет неприятностей. Кроме того, я могу с уверенностью сказать, что к полуночи все мое нижнее белье будет возвращено. — И она неосознанным движением приподняла обеими руками свою грудь с блюда, которое официант перед ней поставил.
Глава 18
— Чем ты так расстроена? — спросил Рамон на следующее утро, когда они с Нэнси завтракали на террасе.
Она улыбнулась и, взяв его руку, прижала к своей щеке. Он сел рядом с ней и налил себе черного кофе без сахара.
— Мария от меня уходит.
Рамон вопросительно приподнял брови. На нем был только темно-синий халат. Волосы блестели от соленой воды после утреннего купания в море.
— Она собирается выйти замуж. За Луиса Чавеза.
Кофе выплеснулся на блюдце в руках Рамона.
— Боже милостивый!
— Разве это плохо?
— Это просто удивительно, — сухо сказал Рамон, в то время как перед ним поставили чистую чашку и блюдце. — Я всегда считал Луиса домашним животным.
— Значит, по-твоему, я должна попытаться отговорить ее?
— Думаешь, ты сможешь сделать это?
— Вряд ли. Мария никогда не принимает необдуманных решений, и если она говорит, что хочет выйти за Луиса, значит, так оно и есть.
— Тогда отпусти ее. Луису пора жениться. За последние несколько лет он уже дошел до крайности.
Озадаченное выражение лица Нэнси вызвало у Рамона улыбку.
— Никакого преступления, любовь моя. Пожалуй, больше постыдного.
— Но тогда я обязательно должна сказать об этом Марии… Рамон улыбнулся еще шире:
— У твоей скромной маленькой служанки в рукаве больше карт, чем у самого ловкого шулера. Она знает все о слабостях своего милого Луиса. Более того, она борется с ними весьма оригинальным способом.
— Я никак не пойму, о чем ты говоришь.
— Не важно. Кажется, эта пышная миссис Пеквин-Пик уже прогуливается по саду с лондонской литературной знаменитостью?
Нэнси поставила чашку с кофе и посмотрела туда, куда указывал Рамон.
Люк держался весьма неуклюже, засунув руки в карманы. Без своей широкополой черной шляпы и плаща он выглядел как обычный молодой человек, вышедший на прогулку перед завтраком.
— Кажется, теперь он выглядит не столь экстравагантно.
— Особенно после того, как ему предъявили счет. Полагаю, что неподражаемая Минни — последний шанс мистера Голдинга.
Нэнси взглянула на гавань вдалеке. Она была пуста.
— А где же «Кезия»? — удивленно спросила она.
— Сейчас, наверное, приближается к Опорто, где возьмет на борт моего адвоката и доктора Оливейру, а затем доставит их сюда, в Фанчэл.
Нэнси продолжала смотреть вдаль.
— Твои адвокаты в Америке. Это не очень-то удобно для скорейшего завершения бракоразводного процесса.
Его сильные руки схватили ее за запястья. Лицо приобрело суровое, непреклонное выражение, и Нэнси поняла, что сейчас с Рамоном бесполезно спорить.
— А зачем ты вызвал доктора? — спросила она беспомощно.
— Серрадо недоволен твоим состоянием, так же как и я. Доктор Оливейра скоро сможет дать ответ, все ли у тебя в порядке. Я больше не хочу слышать заверения по поводу твоего железного здоровья. Я им не доверяю. Ты будешь убеждать меня, что совершенно здорова, даже на смертном одре.
— Сайри, — сказала она слабым голосом, не в силах смотреть ему в глаза. — Где она сейчас?
— Она с Чарльзом Монткалмом.
— С Чарльзом!
Рамон засмеялся, ослабив свои пальцы на ее запястьях:
— Уверяю тебя, этот истинный англичанин ведет себя как сама добродетель. Он диктует ей длинные письма к Рамсею Макдональду и Болдуину. Чарльз гораздо более осведомлен о политической ситуации в Европе, чем они. Однако за исключением Черчилля в данный момент никто не уделяет ему должного внимания. Чарльз пытается представить события в черно-белом цвете и вывести ведущих политиков из оцепенения, пока еще не слишком поздно. Он моряк, и война кажется ему неизбежной, чего не понимают гражданские люди и министры, сидящие в своих уютных кабинетах в Уайтхолле.