Цветы подо льдом
Шрифт:
– Умнее? – Кровь клокотала у него в жилах от шока, вызванного прерванным желанием. – По-моему, я только что выставил себя беспросветным идиотом.
– О, вы слишком строги к себе. Все, что вы предлагали мне, все, что говорили сегодня вечером, было не случайно. Вы намеренно терзали мне душу, вели себя как шахматный игрок, заранее рассчитавший все ходы. Я не знала, что вы будете соблазнять меня, трогая мое сердце, играя моими чувствами, не предполагала, что для достижения своей цели вы не постесняетесь использовать
Доминик одумался прежде, чем поддался искушению опровергнуть ее обвинения.
– Да, это правда. Во всяком случае, мне так кажется. – Он печально посмотрел на свою поникшую плоть.
Затем пробежал рукой по опухшим губам и шагнул в коридор. Ощущение было такое, словно из него выжали все соки. Неужели он так хотел эту женщину?
Опустившись на колено, Доминик принялся собирать на поднос хрупкие осколки стекла – капли влаги сияли на них подобно росе. В короткое мгновение хрусталь превратился в мусор.
– Ваши старания почти удались, – констатировала, подходя, Кэтриона. – Если бы не слуга, вы овладели бы мной прямо у стены, попользовались, как шлюхой.
Очень подходящее сравнение. Яркий образ всплыл в его памяти: нарумяненное лицо и редкие кривые зубы женщины, с которой он едва не совершил то же, но по другой причине.
– Нет, – Доминик поморщился, – не как шлюху. Поверьте хоть этому по крайней мере.
– Вы тронули меня рассказом о мужчине, которого я любила, поэтому вам ничего не стоило взять меня. Вы сломили мою гордость, но это не означает, что вы победили!
– Победил? – Доминик провел языком по губам и встряхнулся, как вышедший из воды пес, желая избавиться от вкуса ее рта и ощущения ее тела под руками. – Какая, к черту, победа! Я унижался, навязывался, предлагал себя! Да, это была сознательная попытка, если вам угодно, но я делал хоть что-то реальное. А вы – что вы сделали в ответ? Солгали, отказали мне, не открыли ничего из своих истинных целей. Вы любили его, это невозможно отрицать. Какое место Калем Макноррин занимал в вашей жизни? Вы и сейчас не хотите говорить.
– Верно. К чему вам это знать?
Ковер продолжал источать пьянящий запах, на пальцах оставались следы от бренди.
– Но я же с вами откровенен! Я рассказал вам о Генриетте. Вероятно, для того, чтобы привлечь ваш интерес и завоевать вашу симпатию. Я хотел, чтобы вы взглянули на те события с моей точки зрения. – Доминик глубоко вздохнул. – Поверьте, я не чудовище, что бы там она ни наговорила вам. А все остальное... Я не знаю, зачем вам это рассказывал; к тому же вы первая завели разговор о Шотландии.
– У меня нет уверенности, что вы не будете продолжать. – В голосе Кэтрионы звучало осуждение. – Даже после того, как я попросила вас, вы не остановились.
Взгляд Доминика устремился куда-то мимо нее.
– Возможно, мной
– Любили? Ваш рот оскверняет это слово.
Доминик вздрогнул.
– Этот рот вы только что целовали, черт побери!
– Потому что вы меня обманули!
Поразительная женщина! Только теперь Доминик понял, почему она не выглядела хорошенькой. Она была прекрасна.
– Неизвестно, кто кого обманул! Послушайте, Кэтриона, я вам нужен для достижения ваших целей, а взамен хочу наслаждаться вашим телом. Мне кажется, это вполне честный обмен. Вспомните, вы предлагали мне себя еще в Лондоне, но я этим не воспользовался тогда. К тому же я никогда не был намеренно жесток с женщиной – с любой женщиной, даже со шлюхой.
– Вы просто обезумели.
Может, и так. Теперь у него оставался единственный путь – честность.
– Вы правы: мое влечение к вам – это какое-то помешательство, но я не могу припомнить, когда испытывал столь же сильные чувства. Конечно, мне не приходило в голову задумываться, будет ли это благородно или нет, и все же я знаю, что такое любовь, и уважаю это чувство.
– Не смейте говорить о любви!
Доминик отряхнул руки и вытер их носовым платком.
– Хорошо, я предлагал вам игру, полагая, что мы с вами взрослые люди, сведенные судьбой. Так зачем же нам отказываться от удовольствия? Надо ловить момент когда только возможно.
– Вы лжец и себе лжете больше, чем мне!
Доминик прикрыл глаза. Она была права. Он действительно хотел соблазнить ее и оставить с разбитым сердцем. До сих пор его честь оставалась незапятнанной. Однажды у них с приятелем даже едва не состоялась дуэль из-за того, что тот слишком жестоко обошелся со своей любовницей. Тогда почему теперь, единственный раз в жизни, он изменил своим принципам? Нет, определенно во всем виновата эта женщина!
И опять – для него не оставалось иного пути, кроме правды.
– Лгу себе? Ничего подобного. Как раз сейчас я был чертовски правдив! Вы потребовали этого путешествия, я согласился. И это при том, что вы принесли мне известие о смерти Генриетты. Представьте, я был влюблен в нее. Так уж вышло. Вам это смешно?
– Дьявол часто предстает в соблазнительном обличье, и его речи могут звучать гладко, как у священника. О какой любви вы говорите? Я не допускаю, что вы чувствовали нечто подобное к Генриетте. Мне даже трудно представить, как Калем мог предлагать вам дружбу! Впрочем, все это не заслуживает большого внимания – я беспокоюсь только за мальчика. Его судьба гораздо важнее, чем ваши или мои дела, но я не могу сказать вам почему. Это все! Вам достаточно?