Цветы Сатаны
Шрифт:
Дебра очень любила посидеть у клумбы на закате дня. Днем растения пышно цвели, являя взору сверкающую симфонию красок. С наступлением вечера они как будто светились в сумерках, отдавая накопившееся тепло и солнечный свет. Тогда и крайние деревья сада начинали странно мерцать фиолетовым, желтым, сиреневым, кремовым, розовым. Когда же цветы один за другим «гасли», они в темноте начинали испускать особенно сильные ароматы, словно напоминая о своем присутствии.
Дебра могла бы найти их с закрытыми глазами. Сойдя с веранды, она попадала в благоуханные потоки. Пьянящий запах лилий, более мягкий — жимолости…
— Вы сегодня такая романтичная, дорогая Дебора Джеймс!
— Питер, прошу тебя! Такие шутки не по мне!
— Допускаю, но отныне это твое настоящее имя. Мы не зря старались. Сегодня тебе даже пришло письмо из агентства недвижимости Торквея, в котором выражается сожаление по поводу расторжения договора аренды квартиры!
— Ты уже начал вскрывать мои письма!
— Конечно, ведь мы скоро станем одним целым… Если ты, разумеется, еще не передумала…
— Что за вопрос, Питер, все решено!
— В любом случае мосты сожжены и обратного хода нет. Мы скоро соединимся в радости и горе!
Поднявшийся ветерок зашелестел листвой. Дебра подавила возникшую было дрожь и сжала руку своего спутника.
— Не знаю почему, — поеживаясь, произнесла она, — но эта формула всегда казалась мне немного зловещей… Пошли в дом, стало свежо.
Они сразу поднялись в «комнату Виолетты», уже вычищенную, отмытую и избавленную от лишних вещей. После обнаружения страниц, написанных рукою покойной, Дебра и Питер решили передохнуть, прежде чем продолжать поиски, чтобы, как и любые новые владельцы, получать удовольствие от благоустройства жилища и различных переделок. Но в этой комнате они старались воссоздать прошлое, придать ей первоначальный вид. Им помогла советами миссис Миллер, когда-то не раз бывавшая в ней.
Псише вместе с туалетным столиком и комод остались на своих местах. А вот сундуки, корзины, картонки вынесли, после чего по-новому стала смотреться кровать с балдахином, различные подставки для многочисленных горшочков и ваз — от самых скромных до массивных, вроде мраморной раковины в романском стиле с рельефными гроздьями винограда.
А вообще украшенная орнаментами мебель, сиренево-фиолетовый цвет тканых обоев, весь стиль комнаты соответствовали внешнему виду дома. Здесь чувствовалась старомодная элегантность, несколько тяжеловатая, но взывающая к мечтательности. Недаром на Виолетту снисходило вдохновение в этом странном мирке. Короче говоря, здесь не хватало только ее, хотя ее присутствие ощущалось во всем. Впрочем, ни одна беседа новой четы не проходила без упоминания о ней. Чему способствовали и обнаруженные на задней поверхности зеркала нарисованные гуашью тюльпаны, окруженные любопытной надписью: «Посеянное зло дает всходы и расцветает…»
— По поводу автора нечего и сомневаться, — прокомментировал
— Должно быть, привычка у нее была такая. Прибираясь, я находила надписи в разных скрытых местах… их невозможно прочитать. Кто-то пытался все стереть. Может быть, ее муж…
— Что, у него была уйма времени? Да и к чему стирать это? Вот разве что кто-нибудь другой, уже после… А впрочем, не важно. Как ты думаешь, что она хотела этим сказать?
— Не хотелось бы тебя разочаровывать, Питер, но, по-моему, это похоже на способ оправдать Яна Гарднера, приписать безумные преступления проклятию, нависшему над этим домом.
Вена тотчас набухла на виске Питера.
— Я, должно быть, плохо вас понимаю, — сухо произнес он.
— Кого это «нас»?
— Тебя в первую очередь и всех, кто продолжает верить в виновность Яна Гарднера!
— Ax нет, Питер, ты заблуждаешься! У меня никогда не было определенности в этом вопросе. Я просто рассуждаю вслух.
— Тогда порассуждаем вместе. Вспомни, что тебе привиделось: дух Виолетты явился, чтобы взывать о мщении, чтобы назвать ее убийцу, показать, где находится разоблачающая его улика. Было бы это иначе, если бы речь шла о ее муже, виновном в глазах всех? Приговоренном к изгнанию! Он, можно сказать, за все заплатил сполна!
Поправляя вазы возле портрета, Дебра задумалась, прежде чем ответить:
— Она, может быть, хотела мести настоящему виновнику!.. Ну ладно, допустим. Так и быть: ее появление вызвано чувством явной неудовлетворенности из-за того, что истинный виновник не наказан…
— Хорошо, дорогая. Рад слышать это от тебя. Итак, поразмышляем… Вполне нормально, что Виолетту беспокоит присутствие мужа в списке подозреваемых, но что ее особенно пугает, так это весь список, где стоят фамилии в основном близких ей людей, как, например, полковника или Фреда Аверила, о которых мы теперь знаем, что они были даже слишком близки!
— Ты думаешь, что виновен один из ее любовников?
— Да! То ли в припадке безумия, то ли из ревности, но один из них отнял у нее жизнь, я в этом уверен!
— В таком случае нелегко разоблачить его. Пока что мы знаем двоих — можно добавить к ним и профессора Симпсона, — но ты понимаешь, что могут быть и другие, не так ли?
Питер пожал плечами:
— Да… В конце концов, Глэдис Аверил, возможно, и правильно выразилась, хоть и грубовато. Если уж Виолетта Гарднер испытывала неутолимую жажду к любовным приключениям, как следует из того, что нам известно, то список подозреваемых значительно удлиняется. В ту пору ее любовником мог быть любой мужчина от восемнадцати до пятидесяти лет. В наше время этим людям от тридцати пяти до шестидесяти семи…
— Иначе говоря, любой зрелый мужчина Марфорда… Если только он за эти годы не уехал.
Питер озадаченно поскреб затылок:
— Да, задачка… Но скоро у нас будут более убедительные доказательства.
— Откуда?
— Да хотя бы из оставшейся части дневника! Мы ведь нашли лишь несколько страниц! Нужно прочесать остальные помещения на этаже. Не считая чуланов!
— Только не сегодня! — сдерживая зевок, сказала Дебра.
Питер молчал. Заложив руки за спину, он ходил взад-вперед по комнате.