Цветы всегда молчат
Шрифт:
– Не верите мне, спросите Созерцателя… Ну же, Ленуа, скажи им…
– Лучше покажу, – ответил тот. И, призвав Сверкающую Скрижаль, стал быстро пролистывать ее страницы, пока перед глазами присутствующих не всплыла огненная цифра – 1848. А потом замелькали картинки, ожили звуки, унося в события прошлого…
Глава 27. Часы моего сердца пробили любовь
Остров Святой Жозефины в южных широтах, 1878 год
Фрегат причалил, и матросы сбросили трап. На берегу уже сгрудились аборигены.
– Чего они хотят? – спросила Джози, сжимая ладонь Ричарда. Эти люди, почти нагие, с раскрашенными лицами, пугали ее, и она сильнее прижималась к мужу.
– Удивительно, – проговорил Ричард с лукавой усмешкой, – но их желание совпадает с моим.
С этими словами он подхватил Джози на руки. Она не ожидала этого, потому чуть испуганно ахнула и обхватила его за шею. Ричард ступил на трап и стал спускаться вниз. Джози уже расслабилась, склонила ему голову на плечо и млела от упоительного сочетания силы и нежности. Однако, когда они достигли земли, заерзала: ей не терпелось пуститься на изучение острова имени себя.
– Поставьте меня уже! – капризно потребовала она, но Ричард в ответ лишь покачал головой.
– Я не могу, – не желая быть услышанным командой, которая внимательно наблюдала за ними, шепотом сказал он. – Аборигены требуют, чтобы раб-носильщик отнес богиню в Высокий Дом!
– Я не богиня, а вы не мой раб! – возмутилась Джози.
– Да неужели? И как давно, ангел мой, вы пришли к такому выводу? – с ехидцей осведомился Ричард. В глазах его, как обычно в таких случаях, плясали бесенята.
Джози заворчала и процедила сквозь зубы:
– Нет! Я точно убью вас!
– Обязательно, любовь моя, – тут же отозвался Ричард. – Почту за честь умереть от вашей прелестной ручки!
Джози глубоко вздохнула, чтобы хоть как-то успокоиться и унять ярость, и, оглянувшись по сторонам, решила сменить гнев на милость: ведь от картины, открывавшейся ее взору, захватывало дух. Растительность поражала тучной зеленью. То там, то здесь среди сочной яркой листвы выглядывали цветы самых невообразимых форм и оттенков. Порхали птицы с пестрым оперением. Воздух наполняли дивные ароматы. Джози казалось, что она попала в самый эдемский сад, нетронутый со времен сотворения мира. И глаза ее сияли детским восторгом.
– Ах, Ричард! Как же здесь красиво! – от переполнявших ее чувств она принялась осыпать мужа поцелуями. Но тут аборигены, сопровождавшие путешественников песнями и танцами, заволновались и зашикали на парочку. – Ну чего еще им нужно? – обиженно проканючила Джози, вынужденная прервать поцелуй.
– Любовь моя, – тихо, заговорщицки произнес Ричард, – они говорят, что богиня не должна целовать своего раба. Он должен это сначала заслужить.
Джози рассерженно фыркнула и заявила:
– Так скажите им, что вы заслужили!
– Милая, нам лучше не злить их, поэтому стоит следовать их традициям. Подумайте хотя бы о благородных матросах, что идут с нами. Кто знает, чем обернется ваше упрямство?
Джози недовольно хмыкнула.
– Вообще-то я сейчас не могу думать ни о ком, кроме вас, Ричард, – сказала она, удобнее умащиваясь в его объятиях, – но если нужно, подумаю и о других.
И почувствовала, как по телу пробежала волна удовольствия от счастья, заполнившего его взгляд. Интересно, подумалось ей, а догадывается ли Ричард о том, насколько он красив в такие моменты?
Туземцы успокоились и вновь заколотили в бубны, затягивая грубую гортанную песнь. Приплясывая, они двинулись дальше, вглубь леса, и вся процессия направилась за ними.
– Скоро там этот Высокий Дом? – нетерпеливо поинтересовалась Джози.
– Почему это вас беспокоит? – поинтересовался Ричард.
– Ну… вы же, наверное, устали тащить меня! – ничтоже сумняшеся, выдала она.
Ричард недобро сощурился.
– Тащить? – обиделся он. – Тащить, любовь моя, значило бы волочь вас через силу, с натугой. Вы же очень легкая, и я могу носить вас на руках весь день без устали, – и, приблизив губы к ее ушку, он проговорил: – И это доставляет мне колоссальное удовольствие. Ощущать в своих объятиях ваше бесподобное тело – сущее блаженство. Ведь вы вся – соблазн и желание.
Эти слова вызвали сладостную истому, Джози захотелось выгнуться и застонать. Внизу живота пульсировало, дыхание сбилось, а перед глазами все плыло. Однако она все же заметила самодовольную, истинно дьявольскую ухмылку, искривившую красивые губы Ричарда.
– Как же я вас ненавижу! – с жаром сказала она.
Но, вместо того чтобы расстроиться, он почему-то просиял.
Тропинка круто свернула вбок, и взглядам путников предстало селение. Сложно было вообразить более райский уголок, наполненный мирным трудом, радостными песнями и детским смехом. Казалось, такие понятия, как уныние и серость, неизвестны местным обитателям. Настолько все было проникнуто ликованием и довольством жизнью.
В конце улицы, единственной в этой деревушке, высилось здание, которое полностью оправдывало свое название: ни одного дома выше его не было.
Тут вперед выступил человек, в котором Джози безошибочно угадала вождя, – кричащий головной убор из перьев не оставлял сомнений, что перед ними значимая личность.
Он что-то затараторил, помогая себе жестами. Ричард бросил тревожный взгляд на матросов, сопровождавших их.
– Великий вождь Тумагонрт требует, чтобы мы разделились, потому что в Высокий Дом могут войти только богиня, ее раб и жрицы-прислужницы, – перевел Ричард тираду туземца.
Матросы сникли, в Ричарде, который понимал местный диалект, они видели некую опору. Несмотря на то что эти парни были прожженными морскими волками, им не очень-то хотелось влезать в конфликты с местным населением, которое, ходили слухи, пробавляется каннибализмом. Но тут вмешалась Джози:
– Не расстраивайтесь, ребята, – вещать из объятий мужа было странно, но ее это нисколечко не смущало, – пока я здесь богиня, никто не причинит вам вреда, иначе этим пернатым, – она ткнула пальчиком в вождя, – предстоит узнать, что такое гнев Божий!