Цветы зла. Продолжение Крайней мазы
Шрифт:
– Леночку мы уложили, - сказала Марья Ивановна, усаживаясь.
– Мне кажется, самое время звонить в милицию, пока нас всех не перестреляли.
– Не надо никакой милиции, - покачал головой Смирнов.
– Да, да, - поспешила согласиться Вероника Анатольевна.
– Почему не надо?
– удивилась Марья Ивановна.
– Не надо и все.
– Нет, ты, объясни, - не отставала женщина.
– Ты, что, не понимаешь, что девочку могли убить? И что попытка убийства может повториться?
– По духу нашего устного договора с Ярославом
– А Петя где?
– Домой ушел, - ответила Вероника Анатольевна.
Марья Ивановна поняла: "Петя ушел, и вы уходите" и вынула из сумки косметичку, чтобы подкраситься на дорогу.
– Я думаю, он вернется проведать Леночку, - сказал Евгений Ильич, наблюдая, как Марья Ивановна рассматривает свои очаровательные губки в зеркальце.
– А мы, пожалуй, дождемся Ярослава Юрьевича. Мне надо кое-что ему доложить...
– Не надо ничего ему докладывать!
– взвилась Вероника Анатольевна - Вы что, забыли, что Леночке плохо? Ей нужен покой! Вы ее до психушки доведете!
– Видите ли, если мы его не дождемся, то нам придется встречаться еще раз... А мне что-то не хочется больше возвращаться к этому делу.
– Ты что, все уже знаешь!?
– отставила зеркальце изумленная Марья Ивановна.
– Аск, - усмехнулся Смирнов.
– Сегодня мои 45,5% уверенности в свою версию превратились в сотню. Будешь теперь мне всю жизнь овсяную кашку варить. Уверен, получишь удовольствие - я с детства ее ненавижу.
– Так, может, скажешь кто?
– в голосе Марьи Ивановны чувствовались нотка огорчения.
– Он думает, что это я отравила Кристину!
– с грохотом уронив стул, поднялась Вероника Анатольевна.
– Он с самого начала так думал!
Эту тираду матери услышал появившийся из-за угла дома Дикий, в руках кейс и пакет с продуктами. Поднявшись на веранду, он поставил кейс на пол, опустил пакет на стул, взялся за его спинку обеими руками и внятно сказал:
– Оставьте в покое маму. Это я убил Кристину.
Смирнов в лице не изменился - было видно, что он ждал этого признания. Марья Ивановна устало повела ладонью по лицу. Вероника Анатольевна осела на своем стуле.
– Да, это я отравил Кристину, - продолжил Дикий, не отнимая рук от стула.
– Она была лишней здесь. Она мешала матери, мешала мне. Она привела сюда этого человека, который пугал Леночку и вел себя как хозяин... И вдобавок унижал меня, как мужчину...
– Вы понимаете, что признаетесь в том, что не только убили жену, но и подставили Регину Родионовну?
– зарокотал Смирнов.
– То есть отправили ее вместо себя за решетку?
– Да, отправил. Я был в состоянии сильного душевного волнения, после того как этот Эгисиани на глазах у гостей демонстративно увел мою жену в глубину сада, в дальнюю беседку и там они предавались любви, отнюдь не молчаливо и, возможно, на виду у соседей... И я поклялся себе избавиться и от этой твари, и от твари, которая нас с Кристиной сделала тварями; кстати, это я в него стрелял из арбалета. Когда все ушли, я пошел к Регине - ее дома в тот момент не было, - взял пузырек с ядом, утром насыпал его в ее кружку, капнул воды, всего капельку, чтобы растворила яд и высохла, и пошел на работу. Пузырек я взял с собой, и вечером, направляясь к Регине, зарыл его под флоксами.
– В день смерти жены, или точнее, спустя несколько часов после ее смерти, вы посещали любовницу!?
– изумилась Марья Ивановна.
– Да. Регина позвонила мне и приказала... попросила, чтобы я немедленно пришел.
– Понятно... А почему вы пришли к нам? Ну, я имею в виду, почему вы обратились в наше детективное, гм, агентство?
Дикий темно улыбнулся.
– Я пришел не к вам. Я пришел... к Паше Центнеру.
Марья Ивановна вздрогнула. Она поняла, чьи люди устроили погром в ресторане Эгисиани. И почему его устроили.
Лицо Смирнова болезненно скривилось.
– Да, терзаемый угрызениями совести, я пошел к Паше Центнеру, - продолжил Дикий, опустив пакет с продуктами со стула на пол и усевшись. Он... он курирует мою фирму, и, соответственно, решает личные вопросы своих подопечных, если конечно, они к нему с этими вопросами обращаются. Я рассказал ему обо всем и попросил посодействовать. Он мог сделать так, чтобы Регине скостили срок по апелляции. Он также мог по истечении короткого промежутка времени устроить ее скоропостижную "смерть" в местах заключения и выправить затем паспорт на другое имя. Выслушав меня, Паша сказал, что все содеет, за соответствующие деньги, разумеется, если я обращусь в детективное агентство "Дважды два"... И, посмеиваясь, сунул мне в руки газету с вашим объявлением... Так я попал к вам.
Сказав, Дикий откинулся на спинку стула и равнодушно уставился в розовеющее вечернее небо. Евгений Ильич смотрел на него исподлобья.
Марья Ивановна с тревогой смотрела на Веронику Анатольевну. Убедившись, что та сидит без движений, она подошла к ней, тронув плечо, спросила:
– Вам плохо?
Вероника Анатольевна не ответила.
18.
Врачи прибыли через полчаса. У Вероники Анатольевны они обнаружили обширный инфаркт. Попросив Евгения Ильича и Марью Ивановну присмотреть за Леночкой, Дикий поехал с матерью.
Когда машина скорой помощи, воя сиреной, умчалась, и Смирнов с супругой вернулись на веранду, Леночка - спокойная, ступора как не бывало - вышла из дома, села на место отца, поправила подол платьица и, пристально взглянув Смирнову в глаза, сказала:
– Папа обманывает вас. Он не убивал маму.
Изумленные глаза Марьи Ивановны вперились в сосредоточенное лицо девочки.
– Я знаю, - сказал Смирнов и принялся рассматривать палец, испачканный коричневой краской. И занимался этим до того самого момента, как на веранде возник Петя с заряженным арбалетом в руках.