Цыпленок и ястреб
Шрифт:
Мы опять снижались.
— Банджо, если ты будешь так снижаться, мы окажемся по уши в говне.
Вертолет качнулся — снижение прекратилось, но теперь нас разворачивало на запад.
— Компас, — я заговорил совсем, как мой бывший инструктор. — Компас.
Он прекратил разворот, но вновь пошел вниз.
— Скорость.
Указатель скорости мгновенно сообщает вам, набираете вы высоту, или теряете. Если скорость растет, значит, теряете. Банджо явно гордость не позволяла признаться, что он ни хуя не понимает в том, что делает. Особенно мне.
— Девяносто узлов, — сказал я. Такая скорость обеспечит нам набор высоты.
Теперь он опять поворачивал!
— Компас.
Он исправил ошибку. Да, все правильно, подумал я. FAA проверяла на тренажерах опытных пилотов — смогут ли они летать без ощущений, при нулевой видимости. Разбились сто процентов.
Боже, хотел бы я хоть что-то увидеть. А если облака доходят до двадцати тысяч футов? Без кислорода выше десяти-двенадцати не поднимешься. Над океаном, наверное, ясно. Ага, давай лети над океаном и вернись, покрытый флагом.
— Банджо, еще на восток.
На высотомере было 4000 футов. Господи Иисусе, должно же это закончиться.
— Мейсон, а что, если эта дрянь не кончится? — спросил Банджо. — Думаю, нам надо снизиться, как Дэйзи.
— Нет.
— Что значит "нет"? Я командир экипажа.
— Нет — значит, не надо снижаться, ты не знаешь, где находишься. Ну еще несколько сотен футов осталось. Я уверен. Скорость! — пока мы говорили, то потеряли 500 футов.
Еще минуту, слушая мои инструкции, Банджо сражался с "Хьюи". Скоро мы вновь перешли в набор, перескочив четырехтысячную отметку во второй раз.
— Я поднимусь до пяти тысяч. Если там не прояснится, буду снижаться.
Я промолчал. При мысли о снижении вслепую над горной местностью я начал паниковать. Идти вверх — это правильно, твердил я себе.
— Скорость! — я резко вскрикнул, выпустив часть паники наружу. — Банджо, черт возьми, следи за скоростью. Держи нас в наборе.
Потом я успокоился и сказал:
— Банджо, точно не хочешь, чтобы я взял управление? Ненадолго.
— Нет, я поведу. Ты только за приборами следи.
— Ладно, буду следить за приборами.
Пять тысяч футов и все еще ничего.
— Снижаюсь, — сказал он.
— Стой! — заорал я. — Набирай. Мы почти добрались. И потом, мы летим к морю, там облака кончаются. Мы ничего не теряем, набирая высоту, а вот снижаясь, потерять можем все. Понял?
— Будь оно проклято! — ответил Банджо и продолжил набор.
Я моргнул. Пятна в глазах? Звезды? Да, звезды! Почти на 6000 футов мы прорвались наружу. Борттехник и стрелок разразились радостными воплями. Мы все разразились, даже Банджо. Вселенная вернулась к нам, теплая, мерцающая. Мы видели бриллианты света Кинхон.
К моменту посадки мы страшно злились на Дэйзи. Он втянул нас в эту погань. Если бы мы шли к Стрельбищу по нормальным ориентирам, то никогда бы не попали в приборный полет. Не выяснилось бы, что Банджо не умеет это делать. Мне не пришлось бы тащить его сквозь погоду.
Когда мы шли от посадочных площадок, то увидели Дэйзи, прихватившего бутерброд из кухонной палатки. Банджо преградил ему дорогу.
— Говнюк ты тупой! — рявкнул он. Дэйзи отпрыгнул. — Ты нас чуть не угробил!
На капитана напал чиф-уоррент. Капитан отступал.
— Слушай, Банджо, надо было просто снизиться в долину, как я.
— Классно придумано, Дэйзи. В горах в такую погоду не снижается никто. Говнюк ты тупой.
— Я все время знал, где долина, — сказал Дэйзи.
— Врешь.
Я прошел мимо них в палатку. Фаррис захотел узнать, с чего столько шума.
— Дэйзи решил пройти на радарном сопровождении от Пса и завел нас в облака.
— И в чем проблема?
— В облаках радар нас потерял и Дэйзи приказал снижаться.
— И что?
— А то, что никто из не знал, над долиной мы, или над горами.
— И что вы сделали? — спросил Фаррис.
— Мы с Банджо перешли в набор, пока не вышли из облаков на шести тысячах.
— Так чего ты бесишься?
— Если бы мы сделали, как он сказал, то могли глотнуть земли. Меня бесит, когда такие ведущие, как он, творят, что хотят.
— То есть, ты открыл для себя, что даже ведущие делают ошибки.
— Да, похоже на то, если считать Дэйзи ведущим. По мне он больше похож на дебила, который почему-то стал капитаном.
Фаррис кивнул и понимающе улыбнулся:
— Ну что ж, мне надо закончить это письмо. Утром увидимся.
Я пытался заснуть и все не мог понять, почему мне так паршиво. Я просыпался и вскакивал безо всякой причины. Похоже, так прошла вся ночь.
Я постоянно слышал звуки рикошетов и каждый раз пригибался. Фаррис, увидев это, улыбнулся. Фаррис не пригибался.
— Что еще это за хуйня? — спросил я.
— Да ничего. Не волнуйся.
"Ничего" не рикошетит. Я не то что был встревожен, скорее раздражен. Мы были в середине очередного бивуака в еще одном разрушенном саду. Двадцать заскучавших вертолетных экипажей сидели на корточках у своих машин или слонялись вокруг, вспотев до самых мозгов. Когда поверху визжали пули, лица поднимались к небу, пытаясь следить за ними.
Рядом с нашим бивуаком стояла деревня. Из-за деревьев высотой в сотню с лишним футов со стоянки было не увидеть хижины. В темно-зеленое море вела тропинка. Я решил по ней пойти.
Сделав всего несколько шагов, я оказался в другом мире. Под зеленым пологом было прохладно и сумрачно. Хорошо протоптанная, чистая тропинка вела к чему-то вроде двора и обрывалась.
В сотне футов сверху сквозь кроны прорывался кружок света. Я оглянулся, выискивая людей, неизбежную толпу "Эй-твоя-Джи-Ай". Никого. Хижины соединяло что-то наподобие тротуара. Я заглянул в двери первой. Пусто. Осторожно сунулся вовнутрь (где-то в голове зазвучал голос, предупреждавший о минах-ловушках) и увидел, что огонь в очаге еще горит. Вновь оглядел окрестности — никого.