Да и нет не говорить

Горбунова Екатерина Анатольевна

Глава 3, в которой Милана делится знаниями и получает их

– Иван Алексеевич Летописцев? Профессор неточных наук? Директор Питомника идей? – переспросил Роман.

Подумал немного. Потом присвистнул для важности, хотя Милана прекрасно поняла, что имя дедушки ничего новому знакомому не говорило. Она сама часто так делает: переспрашивает, повторяя слова собеседника, в итоге, создается впечатление, что в теме, хотя совсем не в теме.

Конечно. Никто и не сомневался, что Роман не знает о директоре питомника

Идей. Дед человек известный, но в своем узком круге. А за пределами этого круга имеются другие знаменитости: писатели, артисты, режиссеры, художники, сценаристы, музыканты и певцы.

Только откуда бы все они черпали вдохновение, если бы кто-то не проращивал ростки идей? Не доводил их до ума? Натура творческих людей – тонкая. Но идея – ещё тоньше. И чтобы выйти в свет и быть замеченной, ей надо окрепнуть, напитаться силой.

Милана своим дедом – очень гордилась. За его особенный труд, за умение распознать живучую лозу и дать ей пробиться в жизнь. Ведь он мог бы давно стать супер-пуперским писателем, или сценаристом, или ещё кем-то. Тут же перед ним бездонный источник вдохновения – черпай, пока хочешь, все идеи – оригинальные и невымученные. Но нет, дед скромно и по-честному выпускает их в жизнь, и сам к славе не стремиться. Разве не достойно уважения?

А помимо того, что Милана гордилась и уважала деда, она ещё и обожала его. Впрочем, он её тоже. Конечно, больше ведь у них, кроме друг друга, никого не было. Мама Миланы пропала очень давно, дедушка рассказывал, что долго ее искал, но найти не смог. А кто папа – Иван Алексеевич сам не знал. Об этом всем девочка и поведала Книге.

Роман пошелестел страницами, поиграл обложкой, создавая рябь, словно задумался. А потом раскрылся прямо посередине, и Милана увидела подробную карту Питомника Идей. С бездонным колодцем мыслей, ясельками творчества, теплицами, рассадниками, а так же улицей, на которой располагался ее дом.

– Тебе откуда все известно? – удивилась девочка.

– Честно говоря, и сам не знаю, – признался Роман. – Все знания во мне словно спят, а потом от какого-то толчка просыпаются. И все, что хоть однажды было напечатано в любой другой книге, появляется на моих страницах. Вот ты мне рассказала про Питомник, сначала я ничего не мог представить, а потом он вдруг возник передо мной. И про твоего дедушку я как будто первый раз сегодня услышал, а теперь смотри, – он перелистнулся.

На развороте слева была фотография Ивана Алексеевича, большая, глянцевая, цветная. На ней дедушка выглядел молодо и круто: темные кудри, горящие карие глаза, словно не директор Питомника Идей, а какой-нибудь артист. На развороте справа перечислялись сведения о нем: когда родился, где учился, кем работал. А вот что у него была дочка и есть внучка ни слова!

Зато, пока Милана читала, вспомнила, как Роман неуклюже перевел тему разговора и разбил её телефон.

– Очень интересно, – протянула девочка. – Так может быть, ты теперь знаешь и почему не дал мне рассказать о тебе дедушке?

Книжный мальчик виновато потупился: странички закрылись, вся рябь на обложке собралась внизу. Он вздохнул, будто решаясь на прыжок в глубокий омут.

– Ладно! Не то, чтобы я не хотел, чтобы ты рассказывала обо мне. Просто я же не знал, кому ты хочешь рассказать.

– Ничего не поняла! – возмутилась девочка. – Объясняй нормально!

– Просто в тот момент я знал, что мое появление должно остаться в тайне.

– Это еще почему? У меня получилось что-то придумать в первый раз в жизни. Ты – мой пропуск на завтрашний бал! – Милана не могла поверить в ещё одну свою неудачу.

– Плохой я пропуск. Нельзя меня предъявлять всем и каждому.

– Как это?

– Потому что я прибыл с секретной миссией! – важно заявил Роман.

Милана только рот раскрыла.

– Один человек хочет снести ваш Питомник Идей, и построить торговый центр. Уже почти все документы подписаны. Осталось только собрать данные, что от Питомника никакой пользы нет, одни убытки.

– Как убытки! – девочка буквально взвилась. – Дедушка работает без отпуска, ни минутки покоя у него нет. Ведь каждый день куча идей должна приходить в головы творческих людей. Они должны сочинять истории, снимать фильмы, писать картины. Да, мало ли какая ещё идея прорастет в нашем Питомнике!

– Мне можешь не объяснять, – вздохнул Роман. – Я-то как раз нисколько не сомневаюсь в пользе работы твоего дедушки. Но уже с полгода в Питомнике устраиваются саботажи. Кто-то губит идеи на корню, делает так, чтобы они рождались хиленькими и ничего не значащими. Вносит смуту и разлад.

Милана припомнила, что дедушка и впрямь в последнее время все ходит какой-то невесёлый и уставший. В телефонном разговоре он как-то кому-то рассказывал, что несколько выращенных идей оказались плагиатом. Девочка тогда поискала в интернете, что значит это слово – оказалось – воровство! Как такое может быть Милана не знала, но воровать нехорошо.

Еще вспомнился пожар. Сгорела старая башня у реки. Если бы огонь вовремя не заметили, пришлось бы тяжело, он бы наверняка перекинулся на другие здания.

Да, и новые произведения – не успевали еще выйти за пределы Питомника, как оказывались у пиратов! И много разных других неприятных случаев – все и не вспомнишь – которые в последнее время свалились на Питомник Идей. Вроде бы ничего серьезного, все по мелочи. Но как любая мелочь – они отнимали много сил.

– Значит, надо срочно рассказать все дедушке! – сделала вывод Милана.

– Без доказательств? – вдруг воспротивился книжный мальчик. – Так нам с тобой и поверили! Девчонке-фантазерке и говорящей книжке. Всем взрослым – подавай логику и улики. Они на слово не верят!

Предположим, фантазеркой Милана себя не считала. Но, наверное, в чем-то Роман был прав. Дедушка очень уважал своих сотрудников. Поздравлял со всеми праздниками, помнил, когда у каждого день рождения, знал членов их семей. И вдруг представить, что кто-то из них предатель! Да, у дедушки сердце сразу остановится!

– А у тебя совсем никаких-никаких доказательств нет? – девочка с надеждой ставилась на морщинистую обложку.

– Нет.

– Но откуда-то все это знаешь?

Он словно пожал плечами: