Да не опустится тьма!
Шрифт:
С улицы донеслись голоса, и в дверь ввалился посетитель – шумный краснолицый здоровяк в кожаных штанах и полотняной рубахе. Его огненно-рыжие усы грозно торчали в стороны, длинные волосы были собраны сзади в хвостик. Он широко улыбнулся Пэдуэю и восторженно взревел:
– Ho, friond, habais faurthei! Alai skaljans sind waidedjans.
«О боже, еще один язык!» – подумал Пэдуэй.
– Простите… Не понимаю.
Здоровяк немного сник и перешел на латынь:
– Глядя на твою одежду, я решил, что
Он разразился оглушительным смехом. Пэдуэй даже вздрогнул от неожиданности; и тут же помолил бога, чтобы никто этого не заметил.
– Благодарю. Сколько же стоят эти монеты?
– А сколько он тебе предложил?
Пэдуэй сказал.
– Тебя гнусно обманули! – воскликнул гот. – Ну-ка, заплати ему по справедливости, Секстус, не то ты у меня проглотишь все свое серебро. Ха-ха-ха, вот было бы забавно!
С. Дентатус тяжело вздохнул.
– Хорошо-хорошо. Полтора солида. Так можно и ноги протянуть, если каждый будет лезть не в свое дело!
Пока ростовщик отсчитывал на стойке девяносто сестерций, гот спросил:
– Ты откуда, чужестранец? Из земель гуннов?
– Еще дальше, – ответил Пэдуэй, – из Америки. Не слыхал?
– Признаюсь, нет. Это любопытно. Я чертовски рад, что встретил тебя, по крайней мере будет что рассказать жене. А то она уверена, что стоит мне попасть в город, как я прямиком бегу в бордель, ха-ха-ха! – Гот порылся в маленькой сумочке и вытащил массивный золотой перстень и неограненный камень. – Секстус, смотри, опять выпал… Укрепи-ка его, а? И не вздумай подменить!
Когда они вышли на улицу, гот понизил голос и доверительно сообщил:
– Сейчас я в городе по делу – на мой дом наложили заклятье.
– Заклятье?
– Дома мне тяжело дышать. Я хожу вот так… – Он астматически запыхтел. – А стоит выйти – все нормально!..
– Скажи-ка, – задумчиво произнес Пэдуэй, – ты животных в доме держишь?
– Только собак. Скотину мы, конечно, в дом не пускаем. Хотя вчера заскочил поросенок и удрал с моим ботинком. Пришлось бегать за ним по всему двору. Вот зрелище было, ха-ха-ха!
– Не держи собак в доме и каждый день хорошенько проветривай, – посоветовал Пэдуэй. – Может быть, одышка пройдет.
– Гм-м, любопытно. В самом деле?
– Не знаю. Некоторым тяжело дышится из-за собачьей шерсти. Попробуй.
– И все же, думаю, это заклятье. Я перепробовал уйму средств: от лечебных снадобий до зуба святого Игнатия. Без толку! – Он чуть замялся. – Не сочти за обиду, дружище… Кем ты был у себя в стране?
Пэдуэй стал лихорадочно соображать, ища выход из тупиковой ситуации, и вдруг вспомнил о принадлежащих ему нескольких акрах земли в Иллинойсе.
– Земледельцем, – довольно уверенно заявил он.
– Здорово! – взревел гот, так хлопнув Пэдуэя по плечу, что Мартин едва не упал. – Я – добрая душа, но не люблю, понимаешь, знаться с людьми много ниже или выше меня по положению, ха-ха-ха!.. Невитта. Невитта, сын Гуммунда. Будешь проходить по Фламиниевой дороге – заглядывай. Мои земли в восьми милях отсюда к северу.
– Спасибо. Меня зовут Мартин Пэдуэй. Где здесь можно снять приличную комнату?
– Если бы я не собирался сорить деньгами, то выбрал бы место ниже по реке. У Виминала полно постоялых дворов. А хочешь, помогу? Мне спешить некуда. – Гот пронзительно свистнул и заорал:
– Hermann, hiri her!
Германн, одетый в точности как его хозяин, поднялся с мостовой и затрусил навстречу, ведя на поводу двух лошадей. При каждом шаге широкие кожаные штанины бились друг о друга, издавая громкое «хлоп-хлоп».
– Как, говоришь, твое имя? – спросил Невитта, когда они уже целеустремленно шли по улице.
– Мартин Пэдуэй. Попросту – Мартинус.
Пэдуэй не хотел злоупотреблять покладистым нравом Невитты, но ему отчаянно нужна была информация. Поэтому, для приличия немного выждав, он поинтересовался:
– Ты не подскажешь, к кому в Риме можно обратиться в случае нужды – ну, там, врач, законник…
– Конечно, подскажу! Делами чужеземцев занимается Валерий Муммий, его контора подле базилики Эмилия. Что касается лекаря, то лучше моего приятеля Лео Веккоса никого не сыскать. Он грек, однако парень неплохой. Хотя лично я считаю, что мощи арианского святого ничуть не хуже, чем самые мудреные травы и настои.
– Вполне вероятно, – согласился Пэдуэй, записывая имена и адреса. – А банкира посоветуешь?
– Ростовщика? Предпочитаю не иметь с ними дела – кому охота забираться в долги? Но если уж припекло, ступай к Томасусу-сирийцу, рядом с Эмилиевым мостом. Только гляди в оба!
– Он нечестен?
– Томасус? Конечно, честен! Просто с ним нельзя зевать, вот и все. Эй, похоже, подходящее место.
Невитта забарабанил в дверь. На пороге появился грязный нечесаный человек.
Комната здесь действительно сдавалась – плохо освещенная, смрадная… как везде в Риме. За нее просили семь сестерций.
– Предложи половину, – театральным шепотом произнес Невитта.
Пэдуэй так и сделал. После долгих и скучных торгов сошлись на пяти. Невитта крепко сжал руку Пэдуэя в своей огромной красной ручище.
– Не забудь, Мартинус, как-нибудь приходи. Я всегда рад послушать человека, который говорит на латыни еще хуже меня, ха-ха-ха!
Он и Германн сели на лошадей и исчезли в конце улицы.
Пэдуэю было жаль с ними расставаться. Но у Невитты свои дела… Мартин проводил новых знакомых взглядом и вошел в мрачный вонючий дом.