Да, я счастливчик, и что с того?! Том 1
Шрифт:
Но сейчас мне, как никогда прежде, хотелось заглянуть в то самое одухотворенное лицо Полиночки, каким оно становится, как только на кубиках выпадают две единицы, и убедиться, всё ли с девушкой в порядке.
Так что, миновав дорожку в сторону мужского общежития, я направился прямиком к учебному корпусу.
Кортеж остановился перед лестницей, и я немного задержался, чтобы оценить масштабы проблемы. Выскочивший из центрального автомобиля водитель любезно распахнул дверцу с пассажирской стороны, и на мощеную площадь перед фонтаном ступила мужская лакированная туфля. Затем на свет вышел ее хозяин,
Именно таким Разумовский Лев Алексеевич представал на фотографиях как в «Энциклопедии», так и в различных статьях. Высокий, статный мужчина в строгом костюмчике, с проседью на светлых висках, кустистыми бровями, зоркими светло-голубыми глазами и волевыми чертами лица. Глядя на него, понимаешь, что этот мужчина был рожден для того, чтобы править, а не для того, чтобы бороться с непослушной дочуркой, у которой шило застряло в причинном месте.
Так или иначе, сегодня меня подтолкнули к открытому противостоянию с этим человеком, и я понятия не имел, чем это закончится. Тем более без двух шестерок, что чаще всего и являлось моим главным и едва ли не единственным козырем.
К площади уже начинали стягиваться любопытные студенты, но без лишних церемоний Лев Алексеевич направился в учебный корпус. На флаге готов был присягнуть, что сразу к Маргарите Артуровне в кабинет. Он мужик деловой. Одна нога здесь, другая там. Отбившуюся от рук Полиночку – за шкирку и во дворец, чтобы заниматься разбором полетов в более уютной и домашней обстановке. Короче говоря, для того, чтобы что-то предпринять, времени у нас было в обрез.
Стараясь не привлекать внимание гвардейцев к своей скромной персоне, скользнул в двери спустя пару минут, поднялся на второй этаж, добрался до кабинета ректорши и прислонил ухо к двери. Благо, никто из сопровождающих снаружи не остался. Наверное, чтобы студентов в коридоре не смущать своим грозным и надменным видом.
– …ваши девизы, – расслышал продолжение начатого уже разговора, – а также вашу исключительную квалификацию, Маргарита Артуровна. Но я бы никогда не подписал эту бумагу, и, как видите, явился сюда лично, дабы нивелировать это досадное недоразумение.
– Недоразумение, без всяких сомнений, досадное, Ваше императорское величество, – согласилась женщина, – однако ритуал поступления уже состоялся. Нас обоих обвели вокруг пальца, и с этим, к моему огромному сожалению, ничего не поделать. Я могла бы отчислить студента за нарушение устава, но ни единого его пункта Аполлинария Львовна пока что не нарушила. Она примерная студентка с отличной посещаемостью и аналогичного качества отметками.
Послышался скрип стульев, и Лев Алексеевич выдержал приличную паузу, прежде чем ответить.
– Мне нужно увидеть ее. Пусть Аполлинария Львовна «почтит» нас своим присутствием.
Его властный тон не требовал возражений. На сей раз ректорше пришлось уступить и, связавшись с комендантшей женского общежития, она убедительно попросила оную сообщить княжне о том, где ее ожидает отец.
Я пока что оставался сторонним наблюдателем, намеренный встрять в семейные разборки лишь в самом крайнем случае. Призрачная надежда на то, что Маргарита Артуровна убедит Императора в первостепенной важности магической клятвы, всё еще оставалась. Обстоятельства непреодолимой силы – так их, обычно, называли. И чтобы устроить подобный форс-мажор, Полиночке пришлось проявить чудеса наглости, ловкости и изобретательности. Хотя бы за это перед девушкой можно было снять шляпу и признаться: «Уделала самого государя, мое почтение».
Княжна не заставила себя долго ждать, несмотря на то, с каким завидным упорством избегала разговора с отцом. Остановившись перед дверью, блондинка с неподдельной грустью взглянула на меня, сдвинула брови, наморщила лоб и только после этого вошла в кабинет. Как будто на эшафот поднялась в ожидании казни.
– Вот вы где, Аполлинария Львовна, – обошелся мужчина без теплых приветствий.
– Доброе утро, отец, – неожиданно для меня, степенно произнесла девушка. – Надеюсь, ваш путь из Москвы был легок.
– Мой путь из Москвы был омрачен лишь самой причиной его совершения. И вам, юная леди, как никому другому, должно быть известно, насколько эта причина серьезна.
– Да, отец.
– Подделка государственных документов, самовольный уход из дворца, создание аварийной ситуации на скоростном шоссе, введение гвардейцев рода в заблуждение…
– Да, отец, – повторила она.
– Понимаешь ли ты, чем это всё чревато?
– Да, отец. Своим поведением я подставила и вас, и матушку, и дражайших своих братьев и сестер. Готова понести любое наказание, которое вы посчитаете нужным.
Я слушал, ловил каждое слово, изумленно хлопал глазами и совершенно не узнавал эту нахальную девицу. Мало того, что она стоически выслушивала нотации в свой адрес, так еще и отвечала на них с кротостью, ранее, как мне самому казалось, ей не присущей.
Посему выходит, что обучена Полиночка была по совести, как и полагается девушке ее статуса. И держаться с достоинством, и говорить она умела не хуже любой другой аристократки. Но с небольшой оговорочкой: исключительно в присутствии своего отца. Или я еще чего-то не знал о ней? Она настолько напугана? Или же просто подмазывается, чтобы заслужить прощение?
– Нас ждет долгий разговор, Аполлинария Львовна, но не здесь. Я считаю, у нее достаточно уважительная причина для того, чтобы получить отгул на завтрашний день, – обратился Император уже к ректорше.
– Да, разумеется, – отозвалась та. – Преподаватели будут оповещены. А также крайне огорчены тем, что девочка пропустит так много важного материала.
– Был рад увидеть вас в добром здравии, Маргарита Артуровна, – довольно холодно ответили ей.
– И вам доброй дороги, Ваше императорское величество.
Я едва успел отскочить от двери, когда ее открыли чуть ли не перед самым моим носом. Облокотился на стену, скрестил руки на груди и как бы между прочим проводил выходящих из кабинета отца и дочь взглядом.
– Вот и всё, Димитрий Павлович, – остановилась Полиночка передо мной, нежно улыбнувшись и потупив взгляд. – Видимо, не суждено нам провести вместе еще хоть пару дней…
Чего ты творишь, чертовка?!
Император в сопровождении трех гвардейцев обернулся, невольно становясь свидетелем душещипательной сцены разлуки двух влюбленных. Сцены, в которую меня вписали, предварительно об этом не оповестив!