Да здравствует королева!
Шрифт:
Анна-Виктория выслушала последние донесения Гильермо. Глава дворцовой стражи покосился на стоявшего чуть в стороне графа Эстеритен, и недовольно поджал губы. Девушка лишь покачала головой, но от комментариев воздержалась. Она понимала беспокойство человека, всю свою жизнь отдавшего обеспечению безопасности сначала ее деду, потом отцу, а теперь и ей. Но отказаться от участия в мероприятии юная королева не могла. Если народ не увидит ее сегодня, следующей за гробом отца, неизвестно, сколько участников похоронной процессии останется в живых. Так же, как и то, что народ не остановится, если на глазах у всех что-нибудь случится с юной королевой. Оба они: и Гильермо,
– Да хранит тебя созидательница, девочка, – тихо шепнул мужчина. Принцесса лишь ласково улыбнулась ему и, с помощью одного из стражников, села на коня.
Ворота распахнулись, и процессия двинулась. Первыми на улицы города ступили десять дворцовых стражников в парадных мундирах с траурными лентами и черными перьями на шляпах. Следом за ними рота гвардейцев, расквартированных в столице, в форме с черными перевязями на правой руке. После десятка лошадей тянула пушечный лафет с телом покойного короля. Крышка гроба была открыта и все любопытствующие могли убедиться, что их правитель умер. Причем, судя по навсегда застывшему выражению лица, умер их король в минуту наслаждения. Сразу за гробом на белой лошадке ехала первая в истории королева Дельменгорста, получившая этот титул по наследству. Простая черная амазонка облегала хрупкую фигурку, после ниспадая аккуратными складками – старания верной Эсперансы. Волосы заплетены в простую косу и перевиты черной лентой. На руках простые перчатки. Туфелек не было видно из-за юбки.
– Да здравствует королева! – раздалось в толпе, и горожане подхватили этот клич. – Да здравствует Анна-Виктория! Храни Созидательница королеву!
Девушка обвела людей глазами, в которых стояли слезы, потом робко подняла в приветствии руку.
Позади королевы на своем коне ехал ее формальный наследник, он же претендент на трон, граф Эстеритен. Мужчина вновь был облачен в парадную форму своего полка со всеми положенными траурными элементами. Верный конь косил глазом на столпившихся вдоль дороги людей, заметно нервничая. Девушки с трудом отводили взгляды от статного красавца-всадника.
– Как же они хорошо смотрятся рядом, – тихо произнесла какая-то аккуратная старушка. – Молодые, красивые. Видно, что Созидательница их друг другу предназначила.
– Да что вы, матушка, – так же тихо ответил ей стоявший рядом мужчина. – Или вы не знаете, что граф королеву нашу ненавидит с сой самой минуты, как наш покойный монарх дочери трон оставил.
– А все равно пара была бы красивая, – мечтательно повторила старушка, глядя вслед королеве и графу.
Сын покачал головой, но промолчал. Не его сватает, и ладно, а от королевы с графом не убудет, тем более что пара действительно красивая.
На расстоянии от графа следовали прочие представители дворянства, недавно назначенные министры, крупное купечество и крепкие промышленники, особо доверенные дворцовые слуги. Замыкали процессию жрецы, читавшие молитвы, призывающие покой душе умершего монарха.
Едва тело короля прибыло в городской храм, на территории которого была усыпальница правителей страны, зазвонили колокола. Народ начал расходится с улиц. Самое интересное было позади. На покойного короля посмотрели – сразу видно, что своей смертью умер. Если бы убивали, лицо таким довольным бы не было. Королеву молодую увидели. Видно, что смерть отца переживает. Но, что важнее, о стране беспокоится. Глаза хоть и уставшие, но тоже видно – не столько слезы проливает, сколько над бумагами сидит. Все знают, Анна-Виктория всегда скромностью отличалась да добрым отношением
На графа посмотрели. Девушки молоденькие повздыхали, что не про них такой красавчик. Заодно о себе графу напомнили, что войсками людей не запугать. Ну да он понял. А чего не понять, ежели не ему люди приветствия кричали. Министров продемонстрировали. Лица не новые, но куда приятнее предыдущих. Правда это только пока так кажется, а как на деле будет – потом разберемся, когда до этого самого дела дойдет.
Посмешили придворные. Так старались на лицах печаль изображать, что цирковые клоуны позавидуют. Остальные уже не столь важны. Пусть на коронации привычного праздника не будет, салют постреляет до этого по кружке чего захочешь нальют да закуску поставят и ладно. Им куда больше радости перепадет, чем этим придворным. Видно же, что они их Эми не любят. Да за одни их кислые лица можно приплатить кто сколько не пожалеет.
Примерно такие разговоры могли бы услышать те, кто недавно следовал по главным дорогам от королевского дворца к главному храму. Впрочем, тот факт, что никто не слышал этих речей, равно как и фраз о том, какой красивой парой могли бы стать их королева и граф, не означал, что их не передадут по назначению. В толпе помимо обычных зевак были слуги аристократов, отправленные собирать информацию, многочисленные осведомители министерств, ведомств и, разумеется, люди фон Розенстоуна, которые не только собирали информацию, но и обеспечивали безопасность королевы на пути процессии.
Чуть полноватый мужчина в добротном, не сильно поношенном костюме с легкой улыбкой свернул на узенькую улочку. Все, что ему было надо, он услышал. С одной стороны, радоваться было нечему, а вот с другой… Мужчина усмехнулся. Можно было поспорить на полугодовой заработок, что его хозяин будет не в восторге от услышанного. Более того, он будет в шоке, потому что подобные мысли ни разу не пришли ему в голову. Хотя, кто знает, как еще судьба обернется. А сам он с той старушкой согласен. Вот только хозяину его мысли знать не обязательно.
Анна-Виктория спешилась и подошла к гробу отца. Вслед за ней в том же порядке следовал остальной эскорт на сегодня. Девушка физически чувствовала неприязнь кузена, но старалась не обращать на это внимания. Она не заставляла людей на улицах кричать приветствия. Более того, ей не очень нравилось все это. Но поделать с народной любовью ничего нельзя, разве что превратить ее в ненависть. Только это девушке не нужно, а раз так, придется терпеть. Впрочем, юная королева никогда не любила публичных мероприятий. Но от них никуда не деться, такова судьба всех монархов. Придется привыкать.
Девушка следом за жрецами вошла в храм. Стены закрывали тяжелые темные ткани, свечи горели только вокруг возвышения, на которое гвардейцы опустили гроб с телом короля. Анна-Виктория прошла и заняла свое место перед телом отца. За ее спиной чуть правее встал Филипп. Все остальные заполнили скамьи в храме, и поминальная служба началась.
Юная королева слушала слова верховного жреца, а в голове оформлялась мысль, что вот теперь действительно все. Отца больше нет, он не войдет в один прекрасный день в кабинет, не улыбнется и не поинтересуется, что успела натворить его дочь, пока он развлекался на охоте. Девушка закусила губу, чтобы болью отвлечь себя, и стиснула в руках веер. Никто не должен видеть ее слез. Позже, когда она останется одна, в крайнем случае, с Камиллой. Главное – дождаться окончания церемонии.