Даггер: Инициация
Шрифт:
– Никто не знает. Все – и друзья, и враги – зовут меня Олушем.
– Оно и понятно, почему. Никому не хочется язык ломать. И за что тебя таким именем наградили?
– Это особенность культуры, где я родился. Я с Фарго, с провинции Вольных городов, – Олуш поморщился, добавив: – Дурацкое название.
– Почему же?
– Потому что никакие там города не вольные. Подчиняемся всем тем же законам, что работают по всей планете и Федерации.
– Но название-то откуда-то взялось?
– Угу, взялось. Его еще при колонизации дали триста лет назад. Когда все только начиналось, правители нескольких городов отделились от Федерации, решив
– Почему?
– Федерация поступила хитро и нагло – запретила крупным предприятиям покупать медь у Вольных городов. Вот те и сдулись.
– Для заключенного ты неплохо знаешь историю своей планеты, – усмехнулся я.
– А что тут такого?.. – пожал плечами Олуш. – Поначалу я был примерным гражданином Фарго и Федерации. Потом началась война и… все пошло в задницу.
– Фарго… Фарго… – задумался я. – Постой, Фарго ведь тоже локсы бомбили, верно?
– Верно, – вздохнул Олуш. – Уже ближе к концу войны.
Мы замолчали. Каждый, видимо, вспоминал о своем мире. Пейзажи Лямории снова поплыли перед моим мысленным взором. В реальности же там теперь взглянуть не на что. Насколько я помнил из новостных сводок того времени, от массированных орбитальных атак пострадало более половины поверхности планеты, из-за чего по предположительным данным было уничтожено около восьмидесяти процентов населения. Но имперцы посчитали, что этого недостаточно, поэтому выпустили в атмосферу Лямории ПАГ, который добил оставшихся. Для меня до сих пор осталось загадкой, почему они так жестоко поступили с планетой, на которой никогда не располагалось ни крупных заводов, ни космопортов, ни каких-либо военных объектов. Единственный ее недостаток – это относительно близкое расположение к границам Империи. Но ведь многие другие планеты локсы не тронули. Надо было мне задать вопрос тем локсийским ублюдкам, прежде чем выпускать в них очередь из автомата.
Погрузившись в воспоминания, я и не заметил, как мы оказались напротив кабинета номер шесть. Остальные трое из списка уже были здесь. Двух мужиков – понурого седого доходягу с глазным имплантом и широкоплечего коротышку с металлической серой шапкой вместо волос я уже встречал, хотя и знаком с ними не был. А вот смуглую невысокую женщину с короткой стрижкой и мелкими черными глазами, которые, казалось, посылали тебя к черту даже тогда, когда ты в них не смотрел, я видел впервые.
– Михель Донски, Орландо Кринг и Бикмучиносиус Дисрей Олушарий, пройдите, пожалуйста, в сектора шесть-один, шесть-два и шесть-три соответственно, – снова раздался гендерно-нейтральный голос из громкоговорителя.
Дверь перед нами, глухо прошипев, поднялась. Открылся проход в широкий коридор. Кабинет, как оказалось, делился на несколько секторов.
– Ну я пошел, – сказал Олуш. – Надеюсь, мозги они мне сильно не свернут.
– Было бы что сворачивать, – ухмыльнулся я.
Здоровяк натянуто улыбнулся и вместе с Михелем и Орландо скрылся в недрах кабинета номер шесть. Я перевел взгляд на женщину с черными глазами.
– Чего уставился? –
– Да вот думаю, почему их вызвали, а нас с тобой – нет.
Дверь снова поднялась, и из кабинета вышло три человека – две высокие женщины лет по тридцать с небольшим и чуть согбенный мужчина со старинным трехпалым протезом вместо правой руки. Лица у всех троих были какие-то потерянные. Так обычно выглядят люди, которых несколько минут назад ошарашили какой-то сенсационной новостью.
Эдриа проводила вышедших взглядом и поморщилась. Снова поглядела на меня, как бы говоря глазами: понял теперь? Я понял. В двух секторах, предназначенных для меня, пока еще находились другие участники.
– Ты откуда? – спросил я.
– Из задницы верблюда, – выплюнула она и отвернулась.
Общаться с ней дальше не было никакого желания, но ностальгические мысли о погибшей родине все еще не выветрились из головы, поэтому я продолжил ее донимать:
– Значит, с Земли.
– Почему это? – нахмурилась женщина.
– Ну если ты из задницы верблюда, а верблюды живут только на Земле, то все очевидно, – развел руками я.
– Ну и придурок же ты! – фыркнула Эдриа.
– Зато хотя бы не родился в заднице.
Черноглазка говорить ничего не стала. Сложив руки у груди, оно что-то раздраженно пробубнила и сморщила свое не очень уж привлекательное лицо. Я откровенно и почти театрально рассмеялся, продолжая пялиться на нее.
– Слушай, придурок, тебе что, делать нечего? – вперила она в меня свои острые глаза. Я прямо ощутил исходящую от нее злобу. Странная девка.
– Совершенно нечего, – кивнул я.
– Тогда иди поиграйся со своим малышом в штанах, – бросила она.
– Эдриа Мэй и Алекс Хоксвелл, пройдите, пожалуйста, в сектора шесть-четыре и шесть-пять, – снова раздался голос из динамиков, и дверь поднялась.
Я шагнул в коридор. Черноглазка рванула вперед, чуть оттолкнув меня. Мелкая злая сучка!
Навстречу к нам шли еще двое участников. Взгляд, как и у предыдущих троих, отстраненный, потерянный. И что с ними эти мозгоправы сделали? Скоро узнаю.
Я вошел в проход, над которым были выведены черные цифры «6-5», и оказался в небольшом квадратном помещении. Стены здесь представляли собой зеркала от пола до потолка, посередине стоял прямоугольный стол, за которым сидела женщина в строгом темно-сером костюме с эмблемой Альрийской Федерации на левой стороне груди. Лет ей было под сорок, темные волосы аккуратно уложены в простую, но аккуратную прическу, на левом виске притаился мелкий имплант телесного цвета. Перед ней лежал голопланшет, в котором она совершала какие-то манипуляции пальцами.
– Алекс Хоксвелл, верно? – спросила женщина, глядя как бы поверх меня. Хотя, возможно, мне это только казалось.
– Если мою личность не стерли и не подменили другой, пока я лежал в регенерационной камере, то верно.
– Присаживайтесь, – она указала на стул, стоящий у стола напротив нее.
Я сел.
Женщина ткнула пальцем в голопланшет, и из него выскочило небольшое изображение мужчины в полный рост, в котором я узнал себя. Рядом с полупрозрачной трехмерной картинкой расположился мелкий текст. Похоже, она в данный момент изучала мое досье. Женщина снова ткнула пальцем в устройство, а потом коснулась импланта на виске. Изображение на голопланшете исчезло. Чуть откинулась на спинку стула. Поглядела на меня, но снова как-то поверх, словно только касаясь взглядом.