Даламар Темный
Шрифт:
Ветер зашумел высоко в верхушках деревьев и Даламар почувствовал, что здесь совсем не пахнет морем. Ветер принес ароматы женщины, её кожаного одеяния, слабого неуловимого. Где-то шумел ручей, вода булькала, разговаривая с камнями. Он стоял в нагорном лесу, подсказал ему вид валунов, похожих на те, что в великом множестве лежали возле Харолисовых гор. Гномы считали, что эти валуны бросали сами боги во время Катаклизма.
— Где ты? — спросила женщина, продолжая покачивать кинжалом в руке. Ритм покачивания ускорился в нетерпении. — Где ты, Даламар Сын Ночи?
— В Вайретском Лесу, —
Уголком глаза он увидел какую-то чёрную тень, промелькнувшую по земле, похожую на очертания собаки. Он развернулся, чтобы рассмотреть поподробнее, но ничего не увидел, кроме леса. Лес окружал его со всех сторон, могучие дубы грозно глядели на него. Солнечный свет сиял сквозь листья. И столь высокими были эти деревья, что, глядя вверх, Даламар почувствовал себя маленькой букашкой. Небо было всего лишь маленьким круглым диском над головой. Снова что-то пробежало мимо, вне пределов его прямого зрения, как рябь на чистой поверхности воды.
— Что это было? — спросил он, поворачиваясь к женщине.
Но её и след простыл.
Только покрытый круглыми пятнами солнца мох остался на валуне, золотой и толстый. Мох был цел и даже не примят. Он прикоснулся к нему — мох был влажноватым и холодным. Даламар поднял голову и принюхался. В воздухе не осталось ни малейшего запаха только что бывшей здесь женщины.
— Очень хорошо, — пробормотал он, чувствуя, как его охватывает волнение. Сердце колотилось в груди, не давая дышать. — Я в Вайретском Лесу.
Он подумал, что этот Лес всё же не стоял недалеко от Квалимори. Его не было и к северу от Тарсиса, или к югу от Абанасинии. Судя по всему, Вайретский Лес стоит там, где ему хочется в данный момент. Всё ясно, но где же Башня Высшего Волшебства? Он должен найти её. Если блуждающий Лес поймал его, он должен найти Башню.
Деревья возвышались, ручьи бурлили, а высоко в небе проносились белые облака, подгоняемые северным ветром. Тропа на север через дубы была тёмной, узкой и поднималась наверх. С другой стороны он видел признаки лесных полян, луговые островки, заполненные цветами. Внезапно оттуда выпрыгнул олень и солнце отразилось от его ветвистых рогов. Даламар поклялся бы, что слышит пение жаворонка, хотя обычно в лесах жаворонки не водились. Уголком глаза Даламар снова увидел какую-то тень, прыгнувшую в тени деревьев в направлении тропы, ведущей на север.
Даламар Сын Ночи отвернулся от светлых полян, оленя, пения жаворонков и пошёл следом за тенью.
Даламар поднимался наверх по усыпанной осколками камней тропе, среди поваленных деревьев и огромных дубов, через валуны, которые неизвестным образом были втиснуты между гигантскими стволами. Его крепкие ботинки, которые прекрасно себя чувствовали в развалинах и руинах, теперь казались ему бархатными господскими шлепанцами. Его лодыжки были изранены осколками скалы; он оскальзывался на россыпях мелких камешков и скользил назад, проклиная потерянное время. Царапины кровоточили, всё тело болело от ушибов. Но каждый раз он вставал и снова шёл вперед.
У птиц, которые мелькали вокруг в этом северном лесу — главным образом у воронов и грачей — были хриплые голоса и они следовали
Он продолжал идти, превозмогая боль в мышцах и стараясь не обращать внимания на колотящееся сердце и пульс, тяжело стучавший в висках. Какое-то время он шёл в ритме молитвы, которая началась с просьбы к Нуитари придать ему побольше сил. Скоро у него уже не было сил, чтобы выдавить хоть одно слово вслух и он позволил своему сердцу самостоятельно отстукивать ритм молитвы. Подъём, спуск, снова подъём… некоторое время спустя Даламар споткнулся и упал, продолжая лежать неподвижно, слушая, как его сердце вколачивает удары в землю. Его пот покрыл пятнами камни на дороге, смешиваясь с кровью из ноющих царапин.
Когда наконец он поднялся на ноги, то заметил, что совсем недалеко от этого места дорога выравнивается, отроги и склоны становятся уже не такими крутыми. Он смотрел на ровный отрезок пути, как человек, увидевший спасение. Даламар развернулся и пошёл наверх, стараясь как можно скорее достигнуть этого места. Там он остановился, тяжело дыша и потея перед белым мшистым валуном, на котором сидела тёмноволосая женщина, покачивая кинжал в руках.
Улыбнувшись, она сказала:
— Где ты, Даламар Сын Ночи?
Он не ответил. Он не мог. Горло пересохло от жажды, а колени вдруг подкосились.
— Ах, — сказала она, теребя локон чёрных, как вороново крыло волос. Затем она повернулась и достала из-за спины его заплечный мешок. Порывшись в нём, как в своём собственном, она вытащила кожаную флягу и вручила её Даламару:
— Мне кажется, что это тебе не помешает.
Он пил вино, впиваясь взглядом в женщину. Он пил и ароматная сладость сильванестийских лесов витала вокруг него, напоминая осенний сезон в осиновой чаще. Боль, которую он вдруг почувствовал, не была физической болью. То, что он почувствовал, походило на врезавшиеся в сердце осколки льда. Он закрыл глаза и слёзы тут навернулись на них, а комок подскочил к горлу. Нечеловеческим усилием он взял себя в руки, пытаясь контролировать себя и запретил себе показывать слабость и слёзы этой пересмешнице, женщине с сапфировыми глазами.
— Да, — сказала она. — Всё действительно под контролем, Даламар Сын Ночи.
— Что? — спросил он, устало открывая глаза.
— Ну, всё это, — она подтянула ноги к груди и обхватила колени руками, устраивая подбородок на коленях. — Под контролем твои эмоции. Ты преуспел в этом, не так ли? Контролировать свою жизнь — не так, как это понимают большинство эльфов. И, конечно, контролировать свою магию каждый раз, когда ты её используешь.
Магия, этот лес и тропа, которая ведёт в никуда. — Так это всё была иллюзия, — сказал он.