Далекие часы
Шрифт:
На столе кто-то оставил аккуратно сложенное клетчатое одеяло для пикника и приветственную корзинку с фруктами. День был теплым, пейзажи вокруг — очаровательными, так что я взяла банан, прихватила одеяло под мышку и спустилась в холл со своей новой книгой «Майлдерхерст Раймонда Блайта».
Воздух во дворе был пропитан сладким ароматом жасмина, крышу деревянной беседки на краю лужайки усеивали пышные белые цветы. Крупные золотые рыбки медленно плавали у поверхности пруда, подставляя пухлые бока полуденному солнцу. И все же я не стала задерживаться в этом раю — меня манила далекая полоска деревьев, и я побрела к ней по лугу, усыпанному лютиками, стихийно выросшими средь высокой травы. Хотя лето еще не наступило, день был теплым, а воздух сухим, и пока я добралась до деревьев, на лбу у меня выступили бисеринки пота.
Расстелив одеяло в кружевной тени, я сбросила туфли. Где-то неподалеку по камням журчал мелкий ручеек, бабочки парили на ветру. Одеяло умиротворяюще пахло мыльными хлопьями и раздавленными листьями. Когда я села, высокие луговые травы закрыли меня с головой, и я словно очутилась в полном одиночестве.
Прислонив «Майлдерхерст Раймонда Блайта» к согнутым коленям, я провела ладонью по обложке.
Я открыла первую страницу и погрузилась в чтение.
«Иные говорили, что Слякотник никогда не рождался, что он существовал всегда, подобно ветру, деревьям и земле, но они ошибались. Все живые существа рождаются, у всех живых существ есть дом, и Слякотник не был исключением».
Некоторым авторам художественная литература дает шанс покорить неведомые горы и выплеснуть на бумагу великие просторы фантазии. Для Раймонда Блайта, однако, в отличие от большинства романистов его времени надежным, плодотворным и фундаментальным источником вдохновения как в жизни, так и в работе стал родной дом. Письма и статьи, написанные им за семьдесят пять лет, отражают одну и ту же тему. Да, Раймонд Блайт определенно был домоседом. Участок земли, который его предки веками называли своим, стал для него местом отдохновения, убежищем и в конечном счете религией. Редко когда дом писателя служил литературным целям столь недвусмысленно, как в готическом романе для юношества «Подлинная история Слякотника». Но еще до этой эпохальной работы замок, гордо высящийся на плодородном холме среди зеленого Уилда [8] Кента, пахотные земли, дремучие говорливые леса и прелестные сады, на которые по-прежнему выходят окна замка, сумели сделать Раймонда Блайта тем, кем он стал.
В жаркий летний день 1866 года в замке Майлдерхерст в комнате на третьем этаже родился Раймонд Блайт. Первенец Роберта и Афины Блайт, он был назван в честь дедушки по отцовской линии, сколотившего состояние на канадских золотых приисках. Раймонд был старшим из четырех братьев, младший из которых, Тимоти, трагически погиб во время ужасной грозы в 1876 году. Афина Блайт, довольно известная поэтесса, не вынесла смерти младшего сына и, по слухам, вскоре после похорон погрузилась в тяжелую депрессию, из которой не было возврата. Она покончила с собой, бросившись с башни Майлдерхерста, оставив мужа, поэзию и трех маленьких сыновей.
8
Уилд — прежде поросшая лесом область на юго-востоке Англии.
На соседней странице была помещена фотография красивой женщины с замысловато уложенными темными волосами, которая смотрела из открытого окна со средником [9] на головки четырех маленьких мальчиков, построенных по росту. Датированный 1875 годом снимок был белесым, что характерно для ранних любительских фотографий. Младший мальчик, Тимоти, должно быть, пошевелился во время съемки, потому что его улыбающееся лицо было размыто. Бедняжка, он понятия не имел, что ему оставалось жить всего несколько месяцев.
9
Средник — средний поперечный брусок в оконных рамах или дверях.
Я пролистала еще несколько абзацев… замкнутый викторианский отец, отъезд в Итон, учеба в Оксфорде… и наконец Раймонд Блайт повзрослел.
Закончив Оксфорд в 1887 году, Раймонд Блайт перебрался в Лондон и приступил к литературной деятельности в качестве сотрудника журнала «Панч». За следующие десять лет он опубликовал десять пьес, два романа и подборку детских стихотворений, хотя из его писем становится ясно, что, несмотря на профессиональные достижения, он не был счастлив в Лондоне и тосковал по плодородной сельской местности своего детства.
Не исключено, что городская жизнь стала для Раймонда Блайта относительно сносной лишь в 1895 году, после его брака с мисс Мюриель Палмерстон — «самой прелестной дебютанткой года», окруженной множеством поклонников. Несомненно, в тот период его письма выдают значительный подъем духа. Раймонда Блайта и мисс Палмерстон свел вместе общий знакомый, и все были единогласны: они замечательно подходят друг другу. Оба любили свежий воздух, словесные игры и фотографию и составляли очаровательную пару, не раз украшавшую страницы светской хроники.
После смерти отца в 1898 году Раймонд Блайт унаследовал замок Майлдерхерст и вернулся в него с Мюриель, чтобы зажить собственным домом. Многочисленные очевидцы свидетельствуют, что пара давно мечтала о детях, и к моменту переезда в Майлдерхерст Раймонд Блайт вполне открыто выражал в своих письмах тревогу относительно того, что до сих пор не стал отцом. Однако это счастье сторонилось супругов еще несколько лет; в 1905 году Мюриель Блайт призналась в письме матери, что испытывает мучительный страх — неужели им с Раймондом будет отказано в «завершающем благословении детьми»? А через четыре месяца она вновь написала матери и с огромной радостью и, вероятно, немалым облегчением сообщила, что ждет ребенка. Как позже оказалось — детей, поскольку после тяжелой беременности, включающей продолжительный период вынужденного постельного режима, в январе 1906 года Мюриель успешно разрешилась от бремени девочками-двойняшками. Письма Раймонда Блайта к его братьям позволяют предположить, что это было самое счастливое время в его жизни, и семейные альбомы полны фотографических подтверждений его отцовской гордости.
На следующем развороте я увидела множество фотографий двух маленьких девочек. Хотя они явно были очень похожи,
Однако счастью не суждено было длиться долго. Мюриель Блайт погибла зимним вечером 1910 года, когда раскаленный уголек из камина, у которого она сидела, перелетел через экран и упал на колени. Шифон платья мгновенно вспыхнул, ее охватило пламя прежде, чем подоспела помощь; пожар поглотил восточную башню замка Майлдерхерст и обширную библиотеку семьи Блайт. Все тело миссис Блайт было покрыто ожогами, и хотя ее заворачивали в мокрые бинты и лечили лучшие врачи, через месяц она скончалась от ужасных ран.
Горе Раймонда Блайта из-за смерти жены было таким безбрежным, что за несколько последующих лет он не напечатал ни слова. В одних источниках утверждается, что он стал жертвой творческого кризиса, в других — что он замуровал свой кабинет и отказывался писать, вскрыв его только для работы над своим прославленным ныне романом «Подлинная история Слякотника», рожденным в порыве вдохновения в 1917 году. Несмотря на популярность «Слякотника» прежде всего у юных читателей, многие критики усматривают в романе аллегорию Первой мировой войны, во время которой множество солдат полегло на глинистых полях Франции; в частности, проводятся параллели между главным героем и демобилизованными солдатами, пытающимися вернуться домой к своим семьям после кошмарной резни. Сам Раймонд Блайт был ранен во Фландрии в 1916 году, после чего вернулся в Майлдерхерст, где его поставили на ноги частные сиделки. Попытки выведать настоящее имя Слякотника, этого забытого существа, его должность и место в истории также считаются данью бесчисленным неизвестным солдатам Первой мировой, а бесплотность этих попыток объясняется тем, что после возвращения с войны Раймонд Блайт будто бы выпал из жизни.
Несмотря на огромный объем исследований, посвященных данному вопросу, подлинный источник вдохновения автора «Слякотника» остается неизвестным; Раймонд Блайт проявлял удивительную скрытность насчет происхождения романа, утверждая лишь, что его «посетила муза», что книга была «подарком» и возникла сразу целиком. Возможно, именно поэтому «Подлинная история Слякотника» — один из крайне немногочисленных романов, которые сумели привлечь и удержать интерес читателей и достигли почти легендарной значимости. Литературоведы множества национальностей продолжают яростно спорить о том, что именно вдохновило автора «Слякотника» и оказало на него влияние, но это по-прежнему остается одной из самых неподдающихся литературных загадок двадцатого века.
«Литературная загадка». Я тихо повторила эти слова, и по моей спине пробежал холодок. Я любила «Слякотника» за оригинальный сюжет и чувства, которые пробуждала во мне вязь повествования, а узнав, что сочинение романа окружено тайной, полюбила его еще больше.
Хотя Раймонд Блайт был состоявшимся писателем, невероятный успех «Подлинной истории Слякотника» у критиков и читателей затмил его предыдущие произведения, и он навсегда стал создателем любимого романа нации. В 1924 году по «Слякотнику» была поставлена пьеса в одном из театров лондонского Уэст-Энда, после чего его популярность еще возросла, однако, несмотря на постоянные просьбы читателей, Раймонд Блайт отказывался писать продолжение. Первое издание романа было посвящено его дочерям-двойняшкам, Персефоне и Серафине, в дальнейших изданиях была добавлена еще одна строчка с инициалами двух его жен: М. Б. и О. С.
Дело в том, что одновременно с профессиональным триумфом расцвела и личная жизнь Раймонда Блайта. В 1919 году он женился на Одетте Сильверман, которую встретил на приеме в Блумсбери, устроенном леди Лондондерри. Несмотря на скромное происхождение, талант арфистки стал для мисс Сильверман пропуском на светские мероприятия, которые иначе наверняка остались бы для нее недоступными. Помолвка была недолгой, и брак вызвал небольшой светский скандал в связи с возрастом жениха и юностью невесты — ему перевалило за пятьдесят, а ей было восемнадцать, всего на пять лет больше, чем его дочерям от первого брака, — а также в связи с разницей их происхождения. Ходили слухи, что Раймонда Блайта приворожили — красотой и юностью Одетты Сильверман. Пара обвенчалась в часовне Майлдерхерст, открытой впервые после похорон Мюриель Блайт.
В 1922 году Одетта родила дочь. Малышку окрестили Юнипер; на множестве фотографий, сохранившихся с того времени, ее красота несомненна. Несмотря на шутливые замечания о затянувшемся отсутствии сына и наследника, из писем Раймонда Блайта ясно, что он был рад прибавлению в семействе. Увы, его счастье оказалось недолгим; грозовые тучи уже сгущались на горизонте. В декабре 1924 года Одетта умерла от осложнений в самом начале второй беременности.
Я поспешно перевернула страницу и увидела два снимка. На первом Юнипер Блайт, вероятно, было годика четыре. Она сидела, вытянув перед собой босые ноги и скрестив лодыжки. По лицу было ясно, что ее застали врасплох в момент одиноких раздумий, чему она вовсе не рада. Она смотрела прямо в камеру миндалевидными глазами, расставленными чуть широковато. На фоне чудесных светлых волос, россыпи веснушек вокруг курносого носа и раздраженно надутых губок казалось, что в глазах ее таятся недетские познания.
На следующем снимке Юнипер была уже девушкой. Годы, казалось, пролетели незаметно, и те же самые кошачьи глаза смотрели в камеру со взрослого лица. Лица удивительной, но странной красоты. Я вспомнила рассказ матери о том, как деревенские женщины расступились при появлении Юнипер, словно она принесла с собой особую атмосферу. Глядя на фотографию, я без труда могла вообразить эту сцену. Юнипер была пытливой и замкнутой, отрешенной и сведущей одновременно. Отдельные черты, намеки и проблески эмоций и интеллекта складывались в неотразимое целое. В поисках даты я прочла сопутствующий текст — апрель 1939 года. В том самом году с ней познакомилась моя двенадцатилетняя мать.