Далекие Шатры

Кей Мэри Маргарет

Последняя мысль вызывала тревогу, но после минутного раздумья Сита сообразила, что любые звуки погони были бы ясно слышны в зарослях заброшенного сада и что никто не пустится на поиски в темноте без факелов. Ночную тишину нарушал лишь шум движения на дороге. Они с ребенком могут спокойно переждать здесь.

Привязав осла, чтобы он никуда не ушел, Сита устроила среди высокой травы уютное гнездышко для Аша, накормила малыша последними прибереженными кусками чапати и принялась убаюкивать его, шепотом рассказывая про долину среди гор, где однажды они будут жить в домике с плоской кровлей посреди фруктового сада и

держать козу, корову, щенка и котенка…

– И ослика, – сонно пробормотал Аш. – Мы должны взять с собой ослика.

– Конечно, мы возьмем с собой ослика, он будет помогать нам таскать кувшины с водой от реки и хворост для очага, потому что по ночам в высокогорных долинах прохладно – такая приятная прохлада, и ветер, пролетающий над лесами, приносит запах сосновых шишек и снега и шепчет: «Тш-ш… тш-ш…»

Аш счастливо вздохнул и заснул.

Сита терпеливо ждала несколько часов, пока зарево в небе не погасло и звезды не начали бледнеть, а потом, почуяв приближение рассвета, разбудила спящего ребенка, отвязала осла, и они осторожно вышли из садов Кудсия, чтобы завершить долгое путешествие в военный городок.

На дороге сейчас не было ни души, она простиралась перед ними – серая, пустынная, утопающая в пыли. И хотя от реки и влажных песчаных отмелей тянуло свежестью, в воздухе чувствовался слабый запах дыма и сладковатый смрад разложения. Все звуки в тишине казались громкими: хруст сухой ветки или стук камушка под копытом осла, частое неровное дыхание Ситы. Женщине чудилось, что они разносятся на целую милю окрест, и она принялась подгонять осла, ударяя голыми пятками по мохнатым бокам и упрашивая прерывистым шепотом:

– Скорее же… скорее…

В последний раз Сита с ребенком проезжала по этой дороге в повозке, и путь от Кашмирских ворот до военного городка тогда показался очень коротким. Но теперь он представлялся бесконечным, и задолго до того, как они достигли гребня Гряды, небо побледнело в преддверии рассвета и черные бесформенные пятна по обочинам дороги обрели четкость очертаний, превратившись в камни и чахлые колючие деревца. Когда дорога пошла под уклон, стало легче. Теперь они двигались быстрее, и тишина успокоила Ситу. Если обитатели военного городка могут так мирно спать, значит здесь все в порядке и беда миновала – или вообще прошла стороной.

В столь ранний час огни нигде не горели, и над дорогами, бунгало, садами висела глубокая предрассветная тишина. Но внезапно запах гари стал острее, причем не знакомый запах горящего угля или навоза, а более едкий запах тлеющих балок и тростниковых крыш, выжженной земли и опаленного кирпича.

Было еще слишком темно, чтобы рассмотреть что-нибудь, помимо смутных очертаний деревьев и бунгало, и, хотя на мощеной дороге дробный цокот ослиных копыт стал громче, никто не окликнул путников: казалось, часовые тоже спали.

Бунгало Абутнотов стояло на ближней окраине военного городка, на тихой тенистой улочке, и Сита без особого труда отыскала его. Спешившись у ворот, она сняла малыша с осла и принялась развязывать узел с вещами.

– Что ты делаешь? – с интересом спросил Аш.

Он надеялся, что она достанет что-нибудь съестное для него, ибо сильно проголодался. Но Сита вытащила из узла матросский костюмчик, который намеревалась надеть на мальчика в доме родственника мужа, торговца зерном. Сыну бара-сахиба не

подобало представать перед сородичами отца в грязной, запыленной одежде бродяжки, и она позаботится о том, чтобы нарядить ребенка должным образом. Костюмчик мятый, но чистый, и обувка начищена до блеска – конечно же, мэм-сахиб поймет их обстоятельства и простит, что одежка не поглажена.

Аш покорно вздохнул и безропотно позволил натянуть на себя ненавистный матросский костюмчик. Похоже, он сильно вырос с тех пор, как надевал его в последний раз: костюмчик оказался тесноват, а когда дело дошло до европейских туфелек с ремешками, обнаружилось, что ноги в них не лезут.

– Ты плохо стараешься, милый, – бранчливо сказала Сита, чуть не плача от усталости и досады. – Пихай ножку сильнее… еще сильнее.

Но все было без толку, и в конце концов Сита позволила мальчику смять пятки туфелек, чтобы ходить в них, как в шлепанцах. Белая матросская шапочка с широкой синей лентой не стала выглядеть лучше от долгого нахождения в узле, но Сита старательно разгладила ее руками и аккуратно поправила эластичный ремешок у Аша под подбородком.

– Теперь ты настоящий сахиб, сердце моего сердца, – прошептала Сита, целуя своего подопечного.

Вытерев слезу уголком сари, она увязала в тюк старую одежонку, а потом поднялась на ноги и повела Аша по подъездной аллее к дому.

Сад уже окрасился в серебристо-серые тона занимающегося рассвета, и бунгало Абутнотов четко вырисовывалось впереди. Там царила тишина, такая глубокая тишина, что, подойдя ближе, они услышали частый топот мягких лап по циновкам, когда неясная фигура какого-то животного появилась из черного дверного проема, а в следующий миг метнулась через веранду и прыжками понеслась по лужайке. Это была не собака сахиба и не одна из бездомных собак, наводняющих базары военного городка, а гиена – горбатый загривок и нелепо короткие задние ноги, ясно различимые в бледном свете наступающего утра, не оставляли в том никаких сомнений.

Снова охваченная паникой, Сита замерла на месте с бешено колотящимся сердцем. Она слышала удаляющийся шорох листвы в кустах, где скрылась гиена, и размеренную жвачку осла у ворот. Но из дома по-прежнему не доносилось ни звука, как и из расположенных за ним хижин для слуг, где кому-нибудь, безусловно, уже пора проснуться и затеять возню по хозяйству. И где чокидар, который должен охранять бунгало? Сита заметила маленький белый предмет, лежащий на гравийной дорожке почти у самых ее ног, медленно наклонилась и подняла его. Это оказалась атласная туфля с высоким каблуком, какие мэм-сахиб носят по вечерам на балах или больших приемах, – определенно не того рода предмет, какой ожидаешь найти брошенным на подъездной аллее в столь ранний час, да и в любой другой.

Сита окинула испуганным взглядом лужайку, клумбы и только сейчас увидела, что повсюду вокруг разбросаны и другие предметы: книги, осколки фарфоровой посуды, клочья изорванной одежды, чулок… Бросив атласную туфлю на землю, она бегом пустилась обратно к воротам, таща за собой Аша, и там толкнула его в густую тень перечного дерева.

– Стой здесь, милый! – приказала Сита таким тоном, какого Аш никогда прежде слышал. – Отступи поглубже в тень и стой тихо-тихо. Я сперва посмотрю, кто там в бунгало, а потом вернусь за тобой. Коли ты меня любишь, не издавай ни звука.