Далекий мой, единственный... [«Не могу тебя забыть»]
Шрифт:
Когда ей было восемь лет, родители решили оздоровить дочурку и повезли в Крым, в пионерский лагерь. Юлькины слезы и мольбы не смогли повлиять на их решение. Какой-то знакомый врач настоятельно порекомендовал родителям такой летний отдых для дитя, напугав попутно всяческими ужасами о московской экологии. В те времена это понятие было не в ходу и мало кто обращал на это внимание, но врач, что б ему пусто было, попался «продвинутый», впрочем, как и Юлькины родители.
У папы сердце обрывалось, когда Юлька стенала и упрашивала не отправлять ее в этот лагерь.
– Папочка!
– Марина! – не выдерживал папа, обнимая дочку и вытирая ей слезы. – Может, черт с ним, с лагерем? Смотри, как ребенок убивается!
– Игорь! – стояла на своем мама, напуганная страшилками о том, чем дышит ее ребенок в течение года. – Так нельзя! Позагорает, поплавает, иммунитет укрепит!
Она забирала дочь из рук мужа, прижимала к себе и уговаривала:
– Юлечка! Тебе понравится. Ты ведь никогда на море не была, а там очень красиво. И ребят много, познакомишься, подружишься!
– Не хочу! – плакала Юлька. – У меня друзья на даче есть, они меня ждут!
С приближением дня отъезда сцены рыданий и уговоров повторялись с большей частотой и насыщенностью Юлькиными рыданиями, уговорами, обещаниями, ультиматумами, ну, по полной программе. Папа готов был сдаться, видя дочкино трагичное лицо, но мама оставалась непреклонна. Она сама повезла Юльку на юг, чтобы сдать с рук на руки и посмотреть лагерь, в который отправляли любимое чадо.
Не сумев разжалобить родителей и добиться своего, чадо поступило другим образом. На второй день пребывания в замечательном лагере (а кто спорит: замечательный, с огромным парком, пляжем, питанием, ну и всем остальным) Юлька заболела. Ее положили в изолятор с температурой сорок градусов. Перепуганная мама металась по врачам, пытаясь выяснить, что за болезнь приключилась с дочерью. Те пожимали плечами – а бог его знает? На простуду не похоже, в море дети еще не купались, может, такая реакция на солнце?
Мама быстро собрала девочку, и в тот же день на самолете они вернулись домой в Москву, где странным образом непонятная болезнь мгновенно исчезла. И уже на следующее утро Юлька оглашала дачные окрестности здоровым криком молодого павиана.
Родители, стоя на веранде дома, наблюдая встречу дочери с друзьями, сопровождаемую криками неподдельной радости воссоединения, обсудили ситуацию.
– Дурацкая была идея! – сказала мама.
– Да, – согласился папа – И врач этот тоже дурацкий! И мы с тобой хороши! Ну что переполошились? Оздоравливается она и здесь, без всякого моря и крымского солнца!
– Нет, ну какова! – восхитилась мама. – Не мытьем, так катаньем! И ведь умудрилась заболеть до температуры! А?
– А ты думала, – рассмеялся папа. – Она же рыжая, вся в прабабку, а та всегда добивалась чего хотела!
– Нет, ты посмотри, куда вся болезнь девалась! Орет, как будто только с пальмы слезла! – и мама звонко рассмеялась. – А все-таки Юлька у нас молодец! Ну, действительно, на черта ей это море сдалось, если она здесь целый день на воздухе, мы ее с трудом есть и спать загоняем; и речка, и лес, и друзья тут, и дела у них свои всякие «важные».
С тех пор, если Юлька умудрялась схватить пару в школе, или прогулять уроки, или натворить что-нибудь, то последним предупреждением и самым страшным из возможных наказаний было обещание родителей отправить ее летом к морю вместо дачи. И эта совсем уж крайняя мера устрашения способна была приструнить ее надолго.
Было лето. Июль. Стояла жара.
Юльку загнали домой обедать, и она все торопила родителей, расслабленных и несуетных в выходной на даче.
– Ну, давайте скорее! Меня же все ждут! – просила девочка, помогая родителям накрывать стол на веранде.
Она как угорелая моталась из кухни на веранду, кидая на стол вилки-ложки, хлебницу, салфетки.
– Юля, не торопись, все равно, пока спокойно не поешь, никуда не пойдешь. Ты же знаешь! – говорила мама.
– Ладно, – вздыхала Юлька.
Конечно, речка, велики, друзья никуда без нее не денутся, но уж очень эти обеды и ужины мешали грандиозным планам компании, всегда почему-то оказываясь не вовремя.
Юлька торопливо ела, умудряясь при этом рассказывать о проделках, которые они устраивали. Мама с папой смеялись, забыв отчитать дочь за рискованные приключения, солнце шпарило, из радио, висевшего в кухне, доносилась какая-то песня, и в это время…
Юлька, сидевшая за столом лицом к ступенькам, ведущим на веранду, увидела Его и замерла, не донеся ложку с супом до рта, который так и остался открытым.
Он поднимался по трем скрипучим деревянным ступенькам и был похож на древнегреческого бога! Юлька как раз сейчас штудировала книгу «Легенды и мифы Древней Греции» и совершенно точно знала, как выглядят эти боги!
Капли срывались с замершей на полдороге ко рту ложки и падали в тарелку с супом, обдавая футболку мелкими брызгами.
Время для Юльки остановилось! И куда-то исчезли все звуки. И весь мир куда-то тоже делся.
Она смотрела, широко раскрыв глаза, на самого красивого на свете мужчину!
Вообще-то он был обыкновенным, ну не совсем уж обыкновенным, скорее, очень интересным мужчиной, но тогда он казался ей невероятным, сказочным красавцем!
Что там принц! Принцы это так, ерунда – сыновья королей, которые неизвестно когда сами станут королями, особенно если папаши в добром здравии! Да и хлипкие они, ходят в штанах в обтяжку и в коротеньких (ободранных, что ли?) плащиках на плечах. Юлька сама видела, когда родители водили ее на балет, да и в книгах все эти принцы изображены тоненькими, худенькими. Нет, это не то!
Вот невесть откуда взявшийся незнакомец… Это да! Высокий, большой, даже солнце загородил!
– Здравствуйте! – улыбнулся «бог».
И время потекло дальше, и звуки вернулись: из радио опять доносилась песня, капли, срываясь с ложки, громко шлепались в суп, из-за забора Серега кричал:
– Юлька, давай быстрей!
– О, Илья! – обрадовался папа, вставая со стула.
Он пожал «богу» руку, приобнял его и похлопал по спине.
– Молодец, что приехал!
– Здравствуй, Ильюша! – улыбнулась мама. – Садись скорее за стол.