Далекий Сайкат
Шрифт:
– На панорамной записи рожу его не разглядеть, но по имплантам я опознаю гада, – прохрипел Советник. – Давай-ка, парень, вниз! Изловим этого хмыря и проведем допрос с пристрастием! Пока что ясно одно: кланам ни и похарас он не служит.
– Тогда остаются зинто и валлс, – натягивая шлем, подвел итоги Тревельян. Капсула вновь пронеслась над Юго-западным материком, пересекла пролив и начала спускаться. Мелькнули белые перья облаков, небо из черного сделалось ярким, голубым и светлым, горизонт ринулся вверх, превратив планетарный сфероид
Ливень хлынул, когда они добрались до жалкого селения тазинто. Пейзаж тут не изменился: дождевые струи молотили по оседающим кучам фекалий и отбросов, по темному пятну кострища, по остовам шалашей, прикрытых рваными шкурами, по испоганенной, заваленной мусором земле. Черепа и костяки животных, пожелтевшие ребра, груды копыт и рогов делали ее похожей на древнее кладбище динозавров или мамонтов. В сравнении с пещерой терре это место было омерзительно и видом своим, и запахом, и лишь одно его красило – полное отсутствие обитателей.
Прячась под ветвями развесистого фролла, Тревельян осмотрел окрестности, хмыкнул, пожал плечами и пробормотал:
– Убрались отсюда. Должно быть, напуганы Курсом… Ну, сейчас мы их поищем.
Он отступил подальше в лес, туда, где густая листва давала защиту от свергавшихся с неба потоков, связался с компьютером наземной базы, а через него – с птицами-киберразведчиками. Но посылать их на розыски не пришлось, так как действовала программа постоянного наблюдения за местностью от океанского побережья до горного хребта. Ширина полосы, находившейся под контролем, составляла пятьсот двадцать километров, и на этой территории находились более сотни стоянок тазинто и двадцать девять еще не разоренных убежищ терре. Летающие роботы следили за миграцией дикарей, и, согласно их данным, орда Сломанного Меча откочевала выше в горы, в заросшее лесом и кустарником ущелье в семи пеших переходах от прежнего стойбища. Там, вероятно, они считали себя в безопасности.
Тревельян, сопровождаемый УБРом, вернулся к капсуле, запросил у компьютера базы точный маршрут и поднял машину в воздух. Она была слишком велика, чтобы маскироваться под птицу или другую летучую тварь, но заметить ее сквозь зеленый полог леса не удалось бы никому – капсула летела низко, над самыми деревьями, а двигатель, как все гравитационные механизмы, работал практически бесшумно. Преодолев два или три отрога горного хребта, аппарат направился вверх, плавно скользнул вдоль склона, заросшего фроллами и соснами, промчался берегом реки, извергнутой ущельем, и углубился в теснину. На боковом мониторе вспыхнула схема окрестностей, и Тревельян, сверившись с картой, хотел было подобраться ближе к стоянке, но тут заверещали датчики, а над экраном зажглись алые голографические огоньки. Их оказалось несколько десятков; перегородив ущелье и двигаясь цепочкой, они плыли по обеим берегам реки.
– Охотятся, – проскрежетал командор. – Стоит собрать их в кучу, но как это сделаешь?
– Не
– А мне что делать?
– Просканируй их, и когда обнаружишь типа с имплантами, хватай и тащи к капсуле. Только постарайся шею ему не свернуть.
– Я буду с ним нежен, как старшина с новобранцем, – пообещал командор. – Где мы сядем?
– За этой скалой. Место удобное, скрытное.
Аппарат неторопливо пошел к земле, завис над порослью голубоватых мхов, и Тревельян с Советником покинули машину. Прислушиваясь к звукам облавы, стуку, грохоту и диким воплям, что доносились со всех сторон, Ивар занялся своей внешностью. Он снова стал тазинто: широкое смуглое лицо с огромными челюстями, маленькие глазки, низкий лоб, грива бурых волос, заросшие шерстью плечи и хребет, шкура маа, обернутая вокруг пояса. Однако теперь роста в нем было метра три, а руки и ноги толщиной не уступали бревнам. Командор пристроился над его макушкой – точь-в-точь как блестящая шляпа на голове гиганта.
Такими они и явились дикарям.
Сломанный Меч и дюжина его охотников только что забили какую-то зверюгу, походившую на крупного оленя, безрогого и бесхвостого, зато с клыками. Еще разгоряченные после схватки, они подпрыгивали, орали, потрясали оружием, тыкали добычу копьями; один дикарь вышибал клыки, другой пил кровь из шейной вены, а пара самых шустрых уже принялись сдирать шкуру. Не считая мелких деталей, эта картина напомнила Тревельяну учебный фильм из курса «Каменный век Земли», прослушанного им лет двадцать назад в академии ФРИК.
Он шагнул к прогалине, где сгрудились тазинто, и, увидев великана, они замерли, точно изображение в стоп-кадре. Сломанный Меч стоял в середине группы, опираясь на сучковатую палицу; шесть-семь самых могучих самцов, окружавших вождя, застыли в разнообразных позах; свежевавшие тушу согнулись над ней, выронив ножи; дикарь, возившийся с клыками, сел на землю; тот, кто присосался к вене, задрал лохматую голову – рот его был распахнут, губы окровавлены. Мимика этих примитивных существ не отличалась выразительностью, но ими бесспорно владели два чувства: изумление и страх. Страха было больше – казалось, сейчас они сорвутся с места и ринутся в кусты.
– Не бежать, – сказал Тревельян, делая обеими руками миролюбивые жесты. – Кто бежать, плохо. Мой зверь-помощник догонит, сломает кости. – Он хлопнул по панцирю робота и, перейдя на земную лингву, спросил: – Нашлось что-нибудь, дед?
– Сканирую, – проворчал Советник. – Жди. Еще минуты три-четыре. Если здесь его нет, велишь, чтоб собрались остальные ублюдки.
Сломанный Меч, очнувшись, выступил вперед. Охотники столпились за спиной вождя, опустив топоры, дубины и копья. Нападать они явно не собирались.
– Чужой, – хрипло выдавил вождь. – Видеть тебя раньше, но не такой большой. Обещал уйти и не вернуться.
– Твоя стая – хорошая стая. Мне нравится, – промолвил Ивар. – Много сильных воинов, много добычи. Хочу видеть еще раз.
– Тебе надо мяса? Надо самку? Надо копье или топор?
Кажется, Сломанный Меч желал откупиться. Тревельян сделал жест отрицания.
– Нет. Только видеть. Узнать, кто лучший охотник. Принести ему дар.
Тазинто за спиной вождя зашевелились, забормотали, переминаясь с ноги на ногу, но Сломанный Меч стоял как вкопанный. В его крохотных глазках светились злоба, страх и подозрение.