Далекий звон монет
Шрифт:
– Мне казалось, что ты обо всем догадался уже вчера, – сказал я, отодвигая стул. – Может быть, ты просто прикидываешься дурачком?
Тут Тарасов дал волю своим чувствам, и эти чувства, кажется, были самыми искренними среди тех, которые наполняли столовую.
– Какого черта?! – взревел он, откидывая стул в сторону. – Это не я прикидываюсь, а ты и Жорж держите меня за дурачка! Куча намеков и недосказок! Я привык разговаривать прямым текстом! Ты уже пять минут ведешь со мной какой-то ублюдочный разговор, словно чистоплюй, увязший по горло
Вика медленно поднялась со стула, отставила бокал с вином и, не глядя на нас, произнесла:
– Пожалуйста, ругайтесь без меня!
Она прошла к двери с таким гордым видом, что мы с Тарасовым молча уставились на нее, а затем еще несколько мгновений смотрели на дверь, закрывшуюся за ней.
– Ничего не понимаю, – наконец произнес он упавшим голосом, опустился на стул, который я ему приготовил, и дурным взглядом уставился на овсянку.
– Неужели ты в самом деле не понимаешь, что я сменил себе работодателя? – спросил я, намазывая на тост тонкий слой икорного масла.
– И давно? – растерянно поинтересовался Тарасов.
– Со вчерашнего вечера. После того, как ты обманул меня и натравил своих мордоворотов.
– Понятно, – произнес Тарасов. В его глазах все еще отражалась овсянка. – А где Цончик? Настоящий Цончик где в таком случае?
– Дрейфует подо льдом Москвы-реки.
– Вот как? – слабо удивился Тарасов. – Лихо ты… И что же, у тебя есть основания доверять Жоржу?
– У меня больше оснований доверять ему, а не тебе! – Я врал не задумываясь, и чем решительнее я это делал, тем легче верил мне Тарасов. – И с Анной он пообещал мне помочь.
– Ну да, конечно, – усмехнулся Тарасов. – Обещать он умеет. Кишка у него тонка вытащить твою Анну, понял?!
– Поживем – увидим. – На нервах я дожевывал уже четвертый бутерброд, и мне становилось трудно дышать.
– Хотел бы я взглянуть на его поганую рожу да плюнуть в нее, – произнес Тарасов, мусоля в руках нож. – Игрок! Ничего не скажешь, игрок!
– Не думаю, что он обрадуется встрече с тобой, – предположил я.
Тарасов ничего не ответил, кинул нож на стол, встал и решительно направился к двери. На пороге он нос к носу столкнулся с Викой. Я подумал, что она наверняка все это время стояла под дверями и подслушивала. Метнув в меня короткий взгляд, она прошла к столу и как ни в чем не бывало села на свое место. Тарасов хлопнул за собой дверью.
– Ну? – спросил я с вызовом, глядя, как Вика вкладывает между белых зубов тонкий ломтик сыра. – Все слышала?
– Дурак, – ответила она таким тоном, словно признавалась мне в любви, и стала рассматривать следы зубов на сыре. – Я все поняла еще вчера, когда вернулась домой… Слушай, подлей-ка мне еще вина. Это мое любимое. Его можно пить с утра и весь день оставаться бодрой.
Эта просьба была нелепой и неуместной, но я покорно подошел к Вике и взялся за графин. Она поймала и задержала мою руку.
– Сколько ты заплатил Жоржу?
– Не намного больше, чем обещал твоему мужу.
Вино
– Зря, – ответила Вика. – Жорж тебя сдаст. Он еще больший ловкач, чем Паша… Ты, между прочим, льешь через край.
– У меня не было другого выхода, – ответил я, спешно отдергивая руку с графином. Вокруг бокала расползалось темное красное пятно. – Во всяком случае, здесь я сохранил себе жизнь. И еще у меня появилась надежда, что я решу все свои проблемы.
Вика медленно качала головой.
– С такими деньгами ты сунулся к этому аферисту, – негромко произнесла она. – Неужели ты настолько глуп? Или, может быть, просто не знаешь себе цену?
Моя жизнь сейчас не стоит ломаного гроша, подумал я.
– Отпей, – сказала она.
Я еще не привык к своеобразной манере разговора Вики и не понял, чего она от меня хотела.
– Что? – спросил я.
– Отпей! – приказным тоном повторила Вика. – Я не могу тронуть бокал.
Стараясь больше не удивляться, я склонился над столом, потянулся губами к краю бокала и тотчас почувствовал, как Вика крепко ухватила меня за ухо.
– Я хочу тебя, – шумно зашептала она мне в самую барабанную перепонку.
– Что, прямо сейчас? – не шевелясь, уточнил я, задним умом понимая, что в такой позе, в которой я стоял, можно не только попасться ухом в крепкие пальчики, но и получить бутылкой по голове.
Вика не стала уточнять, когда она меня хочет и что вообще подразумевает под этим желанием, легонько оттолкнула меня и, не заботясь о чистоте скатерти и своей руки, подняла бокал. Вино стекало по ее пальцам, как кровь.
– Врешь ты все, – подытожила она, осушив бокал. Потянулась за карбонатом, наколола ломтик на пластиковую вилочку для канапе, высоко подняла лицо и, раскрыв рот, стала теребить мясо кончиком языка, словно дразнила сама себя, как делает жестокий хозяин со своей голодной собакой.
Черт знает, что у нее на уме, подумал я и спросил, тотчас пожалев об этом:
– Что я вру?
– То, что готов прямо сейчас, – ответила Вика, так и не укусив мясо и отправив его вместе с вилочкой в тарелку. – Потому что все твои мысли сейчас заняты тем, чем закончится разговор Паши с Жоржем. Ты боишься, что они договорятся и поделят тебя между собой пополам. Скажем, Паше – одна рука, одна нога и голова, а остальное Жоржику.
– А зачем Паше мои рука и нога? – жалко усмехнулся я.
– В самом деле, – нахмурила лоб Вика. – На кой ляд ему эти обрубки? Они нужны только тебе, а ему нужно золото. И ты, не торгуясь, согласишься на этот взаимовыгодный обмен.
Так оно и будет, если Паша отыщет Жоржа, подумал я, чувствуя, как от жуткого натурализма очаровательной дамы у меня взмокла спина.
– Какое женское белье тебе больше нравится? – спросила Вика. – Белое или черное?
– Никакое, – ответил я. – Ты нажралась, девочка.