Далеко от Земли
Шрифт:
– Так выходите или нет? – в её голосе проклюнулось нетерпение.
– Я… это… ага…
– Ну так продвигайтесь, уже остановка!
Не дождавшись от меня осмысленной реакции, она змейкой проскользнула мимо, прижавшись на мгновение всем телом.
– Стойте, не закрывайте!
Девушка выскочила в уже готовую закрыться дверь, и только тут я обрёл способность к действию.
– Стооой!!!
– Бля, чувак, спать дома надо!.. – похоже, кому-то я оттоптал обе ноги.
Вывалившись из автобуса, я дико заозирался. Девушка между тем уже успела перейти улицу и сейчас
Сейчас раскроется загадка, мучившая меня столько лет. Конечно, время меняет людей. Но не настолько, чтобы я её не узнал, ту девчонку с фотографии. Ошибка? Даже не смешно. Это у Хазанова могут быть двойники, и точных копий Мурлин Мурло можно набрать хоть полсотни. А вот вторых таких глаз на всей Земле быть не может.
Девушка между тем передвигалась с удивительной быстротой, стремительным скользящим шагом. Вроде бы шла, а не бежала, но обходила самых торопливых пешеходов легко и непринуждённо, как «жучка» трактор. Чтобы не отстать, мне приходилось то и дело сбиваться на бег трусцой. Люди удивлённо оглядывались мне вслед… а, наплевать! Не упустить, только не упустить…
Прохожих между тем становилось всё меньше – мы удалялись от мест утренней концентрации трудящихся, рвущихся своевременно занять свои рабочие места. Я вдруг отчётливо понял, что девушка не просто спешит куда-то и даже не убегает от меня, стремясь «сорвать с хвоста» цепкого, как репей, парня. Уводит она меня, сознательно уводит прочь от оживлённых улиц. В тёмные закоулки, где нет лишних свидетелей.
Да наплевать! Всё это ерунда. И опоздание на работу ерунда. Сейчас главное – не упустить…
А она уже стояла, чуть расставив ноги, и на пальце сжатой в кулак руки блестел невзрачный камушек дешёвенького перстня. И никого, ни единой души вокруг.
– Ну что ты за мной всё идёшь… – в голосе нет ни страха, ни злобы. Только бесконечная усталость.
И вновь меня будто пронзило электроразрядом с головы до пят. И будто рухнула китайская стена, намертво отделявшая меня от загадки. И в голове само собой всплыло имя.
– Здравствуй, Вейла.
Она безвольно опустила руку, сжатую в кулак. С перстеньком на пальце.
– Ты иди, Антон. Правда, иди. Тебе надо на работу.
Я чуть улыбнулся. Виновато и растерянно.
– Прости, Вейла. Я просто так не уйду. Тебе известно, что такое амнезия?
Пауза.
– Я искал тебя все эти годы. Искал, не помня имени. Так что стреляй.
– Да иди уже, вот мучение! – сорвалась она почти на крик. – Светлое небо… ну что мне делать… Ну хорошо, сегодня в девять вечера – устроит?
– На том самом месте? – криво пошутил я.
В её глазах зажглись огоньки.
– Ты это сказал. Не я. Хорошо, пусть будет так. На том месте, где ты меня встретил впервые. В девять. Сегодня. Иди уже наконец!
– …Это всё понятно. Непонятно другое. Почему ты не стреляла?
Вейла, сидевшая в кресле с ногами, угрюмо молчала, поджав губы.
– Отличница подготовки, ни единого возражения у членов комиссии… – импозантный мужчина лет сорока с густыми волнистыми волосами выглядел не на шутку расстроенным. – Столько труда в тебя вложено… Боюсь, что ты не в состоянии оценить, чего стоило твоё внедрение именно на это предприятие.
– Примерно в состоянии.
– Ах, оставь! В состоянии она! А то, что своим деянием – точнее, бездействием – ты поставила под угрозу ни много ни мало инкогнито Иноме, это ты осознать в состоянии?!
– И нет раскаяния во мне, вот что страшно, – девушка вскинула горящие сухим огнём глаза. Резидент поперхнулся.
– Здесь, на Иннуру, у аборигенов имеется расхожая фраза: «Наглость – второе счастье». Ты уверена, что это относится и к тебе?
Пауза.
– Ведь вполне возможен и другой вариант. Скажем, завтра ты напишешь заявление об уходе и после всех положенных процедур в отделе кадров уедешь в Финляндию, чтобы там выйти замуж. После ухода из поля внимания местных спецслужб уже совершенно спокойно и тихо исчезнешь, вернувшись на благословенную Иноме. Как тебе такая программа?
– Многоуважаемый Инбер, могу ли я вставить хоть слово? Или дальнейшее общение со мной будет протекать с использованием телепатора?
– Говори, отчего же, – резидент откинулся в кресле. – Не хватает мне ещё копаться в твоей прелестной головке… тут своя трещит, сил нет…
– Тогда по пунктам. Пункт первый и главный – утрата инкогнито. Что, собственно, изменилось? Он вспомнил моё имя. Вероятно, та детская фотография не позволила размыться и улетучиться образу, теперь толчок, и подточенная временем амнезия рухнула. Ну и? Он будет молчать.
– Девчонка! – взорвался Инбер. – Глупая самонадеянная девчонка! Как ты можешь утверждать что-либо насчёт действий аборигенов, абсолютно не зная их! Они непредсказуемы! Даже я, с моим стажем работы на Иннуру, не взял бы на себя такую смелость!
– Прошу прощения, многоуважаемый, – глаза Вейлы сухо блестели. – Я всё-таки знаю одного аборигена. Вот его.
– С ума сойти. И как долго ты его знаешь?
– Двенадцать лет.
– Ну-ну…
Вейла вновь вскинула глаза.
– Вот ты сейчас вполне можешь сломать мне судьбу, Инбер. И формально будешь прав. Буква инструкции нарушена, абориген не отправлен в амнезию парализатором… А то, что я вот этим вот выстрелом могла убить наконец его любовь, это как? Ведь он все эти годы любил меня. Имени не помня, ничего не помня, любил.