Далёкое завтра
Шрифт:
– Знаешь, что это такое? – прошептал Антон на ухо Дмитрию, чтобы не привлекать излишние внимание проходящих мимо.
– Электромагнитный генератор? – испуганно пролепетал энергик. – У нас они используются…
– Что будет, если я включу его рядом с твоей головой, знаешь? – прошипел биоин.
– О… о… отк… – начал заикаться Дмитрий.
– Точно! – злорадно согласился Власов. – О… и о…! И я сделаю это, если ты меня не проводишь к своим контроллерам. Без шума, без отключения «приват-режима», без лишних рывков и телодвижений. Мы же с тобой друзья, правда?
– Д… д… да…
– Ну вот, видишь? Всего-то дел: проводить меня по моим делам, и спокойно идти по своим. Это ясно?
– Д… д… да…
– Как же сговорчивы обычно люди, когда тоже в чем-то заинтересованы. Правда? Это риторический вопрос! Ты мне контроллера, я тебе свободу! Хорошо? Вот и отлично! А теперь тихонько, не привлекая внимания, как лучшие друзья пойдем в обнимку. Заметь, мне быстрее нажать кнопку…
***
Минус сто семьдесят третий встретил лазерной рекламой бара «Территория танца». Антон недовольно поморщился: с этого места все началось. И встреча с Семеном Власовым, перевернувшая жизнь биоина с ног на голову, и знакомство с Онегиным, который пусть и невольно, но послужит биоину отмычкой, с чьей помощью у Антона может получиться вернуть все обратно. Жизнь в сети, спокойную работу и будущую известность. Очень уж не хотелось отдавать собственную жизнь реплике, превращаться в воспоминания, пусть и живущие в идентичном, но другом теле. Потому как это будет не его жизнь, а жизнь репликанта. И мысли будут чужие, и часть воспоминаний опять сотрут, не спросив.
– Куда? – спросил Антон.
Дмитрий махнул головой вправо. Мужчина уже успел немного успокоиться: если Антон не нажал кнопку сразу, то скорее всего уже и не нажмет. Поэтому Онегин заговорил:
– Слушай, Антох…
– Да?
– Ты же понимаешь, что для связи с контроллерами мне придется отключить «приват-режим»?
– И?
– И я могу беспрепятственно и в красках обрисовать ситуацию КИРе. Как думаешь, сколько ей понадобится времени, чтобы прислать команду Замены?
– Слушай, – Антон уверенно помахал перед лицом Дмитрия генератором и передразнил: – а сколько мне надо времени, чтобы нажать кнопку, когда я увижу дроидов? Не тупи! Меня заберут, а ты окажешься в моей ситуации.
– Ой, да ладно! – возмутился Онегин. – Мне-то мог бы сказать! Друг называется! Все равно же не отпустишь, пока не отыщем какого-нибудь контроллера…
– Дим, ты меня извини… – Антон почувствовал за собой вину. Хоть у его действий и была уважительная причина, но разве он мог так поступать с другими? Но тот, кто видит спасительный прут, цепляется за него из последних сил, боясь потерять, торопится, нервничает. Ему нет времени искать другие ветки, а вдруг других не окажется? – Но тебе лучше не знать причин э-э-э… моего поведения.
– Это почему?
– Потому что КИРа может принять твое знание за опасное. Поэтому просто проводи меня к контроллерам и ступай на работу. Можешь даже рассказать КИРе, когда я тебя отпущу, но не раньше – иначе, меня Заменят. Это-то хоть понятно?
– Это понятно, – согласился Онегин. Замена была понятна любому. Всех когда-нибудь забирали и заменяли, и все этого боялись. Не очень-то хотелось отдавать собственную жизнь кому-то другому, пусть и полностью идентичному. – Но мне любопытно…
– Любопытно ему! – фыркнул Антон, едва не расхохотавшись в голос. – Поверь, лучше такое любопытство засунуть куда-нибудь поглубже и не вспоминать о нем! Думаешь, я сейчас не жалею, что не занимаюсь своими делами? Что не могу даже связаться со своим контроллером по мучающему меня вопросу? Что не могу просто зайти в свою комнату и, закрывшись, уйти с головой в какую-нибудь виртуалку? Я не хочу, чтобы все это со мной происходило! Не хочу проникать в какие-то тайны, не хочу знать, что творится вокруг!
Но биоин врал себе, и все отчетливей понимал это. Может так он хотел успокоить терзающего его червячка сомнения, запущенного в его мятущуюся душу Семеном, но с каждым витком мысли сомнения таяли быстрее, чем возникали. Теперь Власов слишком твердо уяснил, что жизнь, которую он и еще несколько поколений его «предков» вело в Городе, совсем не та, чем кажется. То спокойное, даже больше – умиротворенное состояние, с которым все они прожили несколько жизней, имели свою цель. А именно: цель не допустить отклонения мыслей от нужного течения. Кому? Но тут как раз понятно: нужного кому-то «сверху». А единственного человека, стоящего выше всех, звали Моисей Гафт. И тот мир, что окружал Антона все время, был иллюзией, виртуальностью, созданной, чтобы заключить разум людей в цепи, направить его в заданное русло и заставить течь свободно по течению, без возможности свернуть и увидеть, что не положено.
Сейчас же мысли текли совсем по-другому, освобождённые от призмы электронного устройства, с «детства» вживленного внутрь. И занимающие последнее время Власова мысли вдруг вышли на новый виток создания логических цепочек.
– Помнишь, – заговорил биоин, – как Атланту охватила мания преобразования?
– Чего? – не понял Дмитрий. – Нет.
– А я помню. В какой-то миг технология доставки информации в геном стала общедоступной. Разрабатывались таблетки, способные изменить внешность избирательно. И население принялось творить с внешностью невообразимое. – Это воспоминание было не Власова, а еще одной его предыдущей версии, но оно пришло неожиданно и так отчетливо, словно где-то внутри черепа сняли некий ограничитель, установленный давным-давно. Беззвучно щелкнул выключатель, и информация оказалась доступной Антону. – Кто-то изменял брови, кто-то губы или нос, но были и такие, кто сподобился изменить цвет волос, скажем… на голубой или зеленый. Были и такие, кому понадобилась третья рука или нога, а дополнительные глаза стали обыденностью, как и некоторые… хм… другие части тела. Ты представляешь? Целое поколение, все десять миллионов посвятили себя этой необычной индустрии изменения тела. И людям это нравилось, это была одна из ступеней виртуализации, когда еще обычная виртуалка не приобрела свою теперешнюю реалистичность. Народ поголовно коверкал свои гены, изменяя саму суть природы, пока не вмешалась КИРа. Тогда исчезли все геноизменяющие препараты, а население превратилось в наркоманов, коих несколько лет трясло от ломки, и система еще долго потом восстанавливала себя за счет заменяющих, чья генная история хранится в банке данных где-то вне Города. И знаешь, Дим, всем тогда казалось, что так правильно: быть измененным и красивым, с четырьмя ногами и шестью глазами, или с другой формой головы, но когда копии пришли на замену предшественников, то ужаснулись, сравнивая свои идеальные тела с тем, во что успели превратиться предки. И испытали настоящий шок: их реальность в корне отличалась от реальности предшественников. Их мир и его видение были отличными. Но это люди поняли, когда их заменили.
– Не понимаю, к чему ты?
– А что, если… – биоин на секунду умолк, будто его посетила страшная догадка. – А что, если и мы неправильно живем, и чтобы понять это, нам надо измениться, встряхнуться, перевернуть мир с ног на голову?
– Ну нет, – Пять Тысячь Семьдесят Восьмой замотал головой, – по мне наша реальность и так правильная. Ты бы этим не забивал голову, а то заберут тебя. Ты же хочешь вернуться в обычный режим?
– Знаешь, теперь я в этом не уверен, – протянул биоин.
Несколько минут мужчины шли молча. Широкий коридор загибался вправо, две транспортных ленты несли людей, остальные шли по специальной разметке, чтобы не сталкиваться. Вокруг расцветали яркими красками прямо на гладких стенах рекламные ролики виртуальных развлечений. Но в какой-то неуловимый момент все они сменились одним изображением. Люди вокруг замерли, повернулись, многие отключили рабочий режим цифрового интерфейса, чтобы не пропустить речи Первого. Ведь если все экраны начинали показывать одну картинку, то непременно будет важное объявление, а его лучше смотреть на большом экране, ведь не так часто Гафт появляется перед зрителями.