Дальние покои
Шрифт:
Владычица Дальних покоев была так огромна, что Тим лишь смутно различал ее. Но он с ней встретился и знал, что теперь ему ничего не грозит. Он глядел на нее с любовью и изумлением, стараясь рассмотреть получше. Но лицо ее терялось в вышине, таяло где-то в небе, над крышей. Он понял, что она больше ночи, но гораздо, гораздо нежней. Крыла ее простерлись над ним ласковее материнских рук. Сквозь оперение местами просвечивали звезды. Она могла покрыть крылами миллионы людей. Насколько мог судить мальчик, Владычица не растаяла в воздухе и не исчезла, но стала такой огромной, что он потерял ее из виду. Она заполнила
И Тим припомнил, что именно так все и должно было произойти. Он часто бывал здесь прежде и в Галерее кошмаров не встретил ничего нового — все было как обычно. Узнав, что в комнатах прячутся кошмары, он должен был выманить их наружу, а они завлекали, манили, обольщали его — такова их сила. Они обладали особой властью притягивать к себе, и он не смел противиться. Мальчик ясно осознал, отчего ему вдруг захотелось стукнуть палкой в страшные двери: сделав это, он принял вызов и теперь мог спокойно продолжать свой путь. Его хранила Владычица Дальних покоев.
Тима охватила сладкая беззаботность. Предметы вокруг казались мягкими, как вода, — они не могли причинить ему вреда. Уверенно сжимая трость с набалдашником из слоновой кости, он, словно по воздуху, двинулся вперед.
Вскоре мальчик достиг конечной цели. Он оказался на пороге огромного зала, где ждал его хозяин трости. Длинный коридор остался позади, впереди взгляду открывалось гигантское величественное помещение — Тим вспомнил о Хрустальном дворце, Юстонском вокзале или соборе Святого Павла. Напротив тянулся ряд высоких стрельчатых окон, вырубленных в толстой стене, справа пылал огромный камин, толстые ковры свисали с потолка до каменного пола, посредине стоял массивный стол из темного полированного дерева, вокруг которого располагались стулья с высокими изогнутыми спинками. На самом большом из них, словно на троне, восседал старик и строго на него глядел.
Сердце у Тима взволнованно забилось, но он ничуть не удивился. Его переполняли радость и гордость. То, что открылось его глазам, не удивило его. Он смело шагнул на каменный пол, держа драгоценную трость перед собой. Тим мог гордиться собой: он выдержал испытание.
Старик неторопливо поднялся со своего места и двинулся ему навстречу, величественно ступая по каменным плитам. Его глаза смотрели ласково и строго, орлиный нос выдавался вперед. Тим сразу его узнал: атласные панталоны до колен, сверкающие пряжки башмаков, темные шелковые чулки, пышные кружева вокруг запястий и шеи, узорчатый камзол широко распахнут — все в точности как на портрете, что висел в кабинете отца над камином между двумя штыками, привезенными с Крымской войны. Недоставало лишь полированной трости с набалдашником.
Сделав три шага навстречу старику, Тим обеими руками протянул ему трость.
— Я принес ее, прадедушка, — произнес он тихо, твердо и внятно.
Старик чуть нагнулся вперед и тремя пальцами, которые виднелись из-под кружев, взял трость за костяной набалдашник. Отвесив изысканный поклон, он улыбнулся. Улыбка была сдержанной и печальной. Затем неторопливо заговорил. В голосе звучали мягкая приветливость и тонкая учтивость прежних времен.
— Благодарю, — сказал он. — Я крайне тебе признателен. Эту трость подарил мне мой дед. Я забыл ее, когда… — тут его речь стала несколько невнятной.
— Когда что? — переспросил Тим.
— Когда я… ушел, — пробормотал старик.
— Понимаю, — произнес Тим, думая о том, как красив и добр его прадед.
Старик бережно провел рукой по трости, любуясь гладкой поверхностью, и ласково погладил тонкими пальцами набалдашник из слоновой кости. Он явно был растроган.
— Я уже не тот… гм… что прежде, — начал он мягко. — Память мне несколько изменяет. — И вздохнул.
— Я тоже часто о чем-нибудь забываю, — сочувственно подхватил Тим, он уже успел полюбить дедушку. На какой-то миг ему захотелось, чтобы тот поднял его на руки и поцеловал. — Я ужасно рад, что принес вам эту трость, — добавил он, — что она опять у вас.
— Благодарю, мой мальчик. Я глубоко тронут. Из-за меня ты подвергался опасности. Другие прежде пытались, но Галерея кошмаров… гм… — Он внезапно умолк и с силой ударил тростью о каменный пол, словно хотел проверить ее прочность. Слегка согнувшись, он оперся на нее всем телом.
— Великолепно! — воскликнул старик. — Теперь я смогу…
Речь его снова стала невнятной. Тиму не удалось разобрать ни слова.
— Что вы сказали? — переспросил он, впервые ощутив легкий трепет.
— …снова появиться на людях, — продолжат тот еле слышно. — Без трости, — добавил он, — я не мог… — с каждым словом голос его звучат все тише, — выйти… в свет… Достойно сожаления… Какая оплошность… забыть про нее… Черт побери!.. Я… я…
Его голос затих, слившись с шумом ветра. Прадедушка выпрямился и несколько раз громко стукнул железным наконечником палки по каменным ступеням. По спине Тима побежали мурашки. Странные слова немного испугали его.
Старик сделал шаг вперед. Он по-прежнему улыбался, однако улыбка из утонченно-вежливой вдруг стала искренней. Следующие слова, как показалось Тиму, донеслись уже сверху, словно их принес холодный ветер.
Хотя мальчик понимал, что они были произнесены с добрыми намерениями, его встревожила столь резкая перемена, происшедшая со стариком. Ведь прадедушка как-никак был человеком! А отдаленный звук напоминал о том потустороннем мире, откуда дул холодный ветер.
— Я бесконечно благодарен тебе, — доносилось до него, пока лицо и фигура старика таяли в воздухе. — Я не забуду твоего великодушия и отваги. К счастью, настанет час, когда я сумею отблагодарить тебя… Но теперь тебе пора возвращаться… и поскорей… Ведь голова и руки у тебя лежат на столе, документы раскиданы как попало, подушка свалилась с кресла… а сын моего сына в доме… Прощай! Поторопись! Гляди, она стоит и ждет. Иди с ней! Не медли!..
Последние слова еще звучали в воздухе, как вдруг все исчезло. Тим ощутил вокруг пустоту. Огромная призрачная фигура подхватила его и понесла на могучих крылах. Он летел, он мчатся, он больше ничего не помнил — пока не услышал над головой другой голос и не почувствовал тяжелую руку на своем плече:
— Тим! Ах ты мошенник! Что ты здесь делаешь в темноте?
Тим посмотрел на отца и ничего не ответил. Он еще не очнулся от сна. Отец подхватил его на руки и поцеловал.
— Чертенок! Как ты узнал, что я вернусь сегодня? — Он ласково встряхнул сына и поцеловал в спутанные волосы. — И уснул прямо у меня в кабинете. Ну как, дома все в порядке? Знаешь, завтра приезжает Джек…